– Да, конечно.
– Отлично. Дело в том, что у неё живёт несколько кошек. Она беспокоится, чтобы ты их не обижал.
– Нет, конечно. И в мыслях не держу. Я ведь и в детстве животных не мучил.
– А я мучил, – сказал старик. – Так, чайник скипел?
Он достал заварочный чайник, насыпал в него из пачки и залил кипятком.
– Я не слышу музыки, – сказал он. – Что тут у нас?
Старик убрал Шостаковича и достал другую пластинку. Включил. Заиграло нечто торжественное.
– Бетховен, – объявил старик. – Седьмая симфония. Теперь слушай, сынок. Ты должен решить свои проблемы, но решить их по-мужски. Не вздумай сбегать.
– А я разве думал?
Вообще-то, мысль о подвалах Хабаровска нет-нет да возникала. Я её отгонял, пока без труда. Аргументов хватало. Всё-таки я мужик, довольно крутой, хоть никто этого не знает, бросать своих женщин на произвол судьбы – поступок, за который мне самое место в петушином борделе Владивостока.
– Молодец, – сказал старик, наливая в чашку чай. – Это война, сынок. Тебе объявили войну. Ты должен сражаться. Понимаешь?
– Смутно.
– Сахара нет.
– Не страшно.
– Так вот. Я тебе кое-что дам.
Всё-таки деньги? Или, может, старик натаскал за эти годы золота с помоек?
Он положил передо мной пистолет.
– Одного патрона не хватает. Но бог с ним. Тут и так достаточно.
– Откуда он у тебя? – спросил я.
– Нашёл в подвале, на трубе лежал. Да я же говорил тебе, ты забыл…
– Ах, да…
Я вспомнил.
– Возьми его, почувствуй его мощь, – сказал старик. – Он должен стать продолжением твоей руки.
Я взял. Ничего особенного. Старая, увесистая железяка. Наверное, какого-нибудь киллера, который и сам давно плавает с камнем на шее в бухте Три Поросёнка. Хотя как можно плавать с камнем? Бог с ним, неважно.
– И что ты предлагаешь мне с этим делать? – спросил я осторожно. Впрочем, и так было ясно.
– Я дал тебе возможность сделать ход, – ответил старик. – Сам решай, конём идти или ферзём.
– Каким ещё ферзём?
– Ты в шахматы играешь?
– Нет. Терпеть не могу.
– Тогда не поймёшь.
– Я и так плохо понимаю.
– Когда начнут пятки щекотать, тогда поймёшь.
Мы разговаривали как два сумасшедших. Но тем не менее некий зыбкий смысл в разговоре всё же присутствовал. Я сунул пистолет за пояс. Потом мы пили чай. Вечер наступил незаметно. Я поглядел на часы. Было почти десять.
– Вставай, отведу тебя к этой бабке, – сказал дворник.
У меня осталось два дня, чтобы рассчитаться с банком. И чуть меньше двух недель, чтобы рассчитаться с Вагизом. Вдруг я вспомнил, откуда взялась детская мелодия, что крутилась у меня в голове, когда я шёл к Марике. Из мультфильма «Ну, погоди!», вот откуда. И что, стало мне легче от этого?
