Тем не менее, недостаток природных минеральных ресурсов (при сравнительной обеспеченности пищевыми) оказывал заметное воздействие на весь стиль жизни и менталитет японцев уже в древности и средневековье (ограничение употребления металла только в самых необходимых областях, постоянное стремление к экономии и миниатюризации, применение трудозатратных и ресурсосберегающих технологий, сравнительно малый имущественный разрыв между социальными «верхами» и «низами»).
Физическая удаленность, изолированность Японии от материка отнюдь не означали неведения японцев относительно происходящего в соседних странах (в первую очередь в Китае и Корее). Контакты осуществлялись постоянно, причем не столько на уровне товарообмена (который ограничивался по преимуществу товарами престижной экономики — предметами роскоши), сколько на уровне идей, know-how, т. е. на уровне информационном. В связи с тем, что количество путешественников на материк никогда не было слишком большим, особенную значимость приобретали письменные каналы распространения информации. Образовательная инфраструктура, созданная государством в VII–VIII вв., претерпевала значительные изменения в своих формах (государственные школы чиновников, домашнее образование, школы при буддийских храмах, частные школы и т. д.). Однако неизменным оставалось одно — престиж письменного слова и повседневное функционирование его в качестве носителя необходимой для существования общества и культуры информации. Уже первые христианские миссионеры, побывавшие в Японии в XVI–XVII вв., отмечали необычайную тягу японцев к учению. И действительно: от этого времени осталось громадное количество письменных документов — включая многочисленные сельскохозяйственные трактаты и дневники, написанные простыми крестьянами.
«Даже несмотря на то, что латынь столь непривычна для них… по своей натуре они настолько способны, искусны, обучаемы и прилежны, что это вызывает удивление, поскольку даже дети находятся в классе по три или четыре часа на своих местах не шелохнувшись, как если бы то были взрослые люди…» (миссионер Алессандро Валиньяно, конец XVI в.)
В первой половине XIX в. степень грамотности японцев практически не отличалась от передовых стран Европы и Америки того времени (40 % среди мужчин и 15 % среди женщин), т. е. информационные процессы еще до прихода европейцев осуществлялись там с большой степенью интенсивности. Высокий общественный статус знания явился одним из ключевых факторов чрезвычайно быстрого приобщения японцев к достижениям Запада.
