Книга японских обыкновений - Александр Николаевич Мещеряков, Э Г Ким

Одно из прельщающих меня свойств японской культуры состоит в том, что к телесному она относится со спокойствием, справедливо считая, что без него сама жизнь стала бы невозможной. Оттого и эти бесконечные разговоры японцев о еде, болезнях, банях, утреннем «стуле», ну и так далее. В литературе этого полно, а уж про телевизор и говорить нечего: с утра до вечера что у кого где и как болит в деталях показывают. Или же пищевые цепи в подробностях расписывают. То есть кто кого кушает к обеду-завтраку. Или кто как детей делает. В объектив попадают и рыбы, и кенгуру, и насекомые всякие. Тоже в деталях и в самое лучшее время, когда в иных странах боевики крутят. Японцам это важным кажется.

В иноземную культуру можно вникать по разному. Традиционно советский подход заключается в задирании головы и пристальном вглядывании в «высокое» (будь то картина или памятник архитектуры), в чтении памятников классической литературы, которых японская культура породила действительно много. Я ничего не имею против такого любования, но все же осмелюсь сказать, что японская культура состоит не только из буддийской иконографии и «Повести о Гэндзи». В ней есть и нечто иное, не менее важное.

Никто не станет носить творения «высокой моды» семь дней в неделю — люди могут восхищаться ею, но их повседневный гардероб состоит из совсем других вещей, ибо положение «задрав голову» не может обеспечиваться шейными позвонками сколько-нибудь долго.

Впрочем, советский подход — не совсем советский. Если копнуть хоть чуть поглубже, окажется, что его истоки скрываются в христианском миропонимании, когда все телесное — будь то само голое тело или же то, что это тело из себя исторгает — сопли и разные прочие отделения, — оказывается по меньшей мере недостойным изучения и размышлений «в приличном обществе» (медики — не в счет). За исключением, естественно, слез.

Я хочу сказать, что высокую культуру должно что-то подпирать — иначе она отрывается от земли и улетает, словно воздушный шарик, туда, где становится нечем дышать.

И так, я попытаюсь рассказать о «низком» в жизни японцев. Другими словами — об их телесном и околотелесном пространстве. Весь строй жизни японцев и их культура к тому подталкивают. Я бы определил дисциплину своих рассказов как «культурную физиологию». Отсюда и некоторые особенности изложения — через предметы, привычки и пристрастия я пытаюсь показать, как «работают» японский глаз, рот, руки-ноги и более интимные части тела. Ну и, естественно, голова тоже, потому что все, о чем я стану рассказывать, из нее и взялось.