На краю земли. Огненная Земля и Патагония | страница 28
Мы выразили гидам и принимавшим нас в Сомбреро хозяевам свое удивление, восхищение и благодарность. Их гордость за свершенное произвела на нас такое же сильное впечатление, как и их гостеприимство. Но мы думали и о другом: пятьдесят, самое большее шестьдесят лет тому назад здесь жило только несколько кочевых индейских семей, добывавших себе пропитание с помощью стрел и своры собак. Прошло только полстолетия — и что за чудо совершила нефть! После наступления темноты красновато-желтые языки пламени становились еще виднее и вновь оправдывали название этой страны, а вместе с тем усилия и надежды ее теперешних обитателей. Но если не быть аргентинцем или чилийцем и, к несчастью, принадлежать к тем старомодно мыслящим людям, которых скорее раздражает, чем радует проникновение цивилизации белых и вымирание индейцев, знакомых нам по книжкам с картинками, тогда видишь за каждым из этих огней сидящих индейцев, укутанных в шкуры и прижимающих к себе своих собак для защиты от ночного холода. Они умерли, чтобы жила овца, чтобы ударила из-под земли нефть и чтобы Огненная Земля стала наконец богатой — но для других людей…
Лесные пожарища
При первом взгляде на расщепленные, поваленные деревья приходит мысль о молнии, так как длинные раны, трещины и своеобразно застывшие изгибы обычно являются признаком ее удара. Но этих истерзанных деревьев становится все больше, их уже масса, бесконечность, покрывающая землю до горизонта. Эту массовую гибель лесов в стране, где отсутствуют грозы, объясняют землетрясением. Но и землетрясений в Патагонии и на Огненной Земле нет или по крайней мере их не было с незапамятных времен.
Единственные виновники этой непонятной и трагической картины — ветер, а вслед за ним — человек. С толстыми стволами, такими же мощными, как он сам, даже патагонский ветер не смог ничего сделать. Но ветви он гнет и заплетает в курчавые косы, скручивает и уродует, придавая им бесчисленные формы драматических жестов. Некоторые деревья на опушке леса или на каменистом берегу, где ничто не защищает их от ураганного ветра мыса Горн, растут как длинное, раздуваемое ветром пламя, или ползут по земле подобно темному дыму.
Но вот пришел настоящий огонь, но не с неба, а от обычного земного человека. Первыми поджигателями были индейцы, сжигавшие во время коротких стоянок несколько веток, чтобы согреться или испечь в горячей золе свои ракушки. Но после их ухода налетал ветер, раздувал оставшийся жар, разносил искры, снопы огня с треском перепрыгивали с дерева на дерево, и в конце концов загорался весь лес. Белые же, хотя их вначале было меньше, чем индейцев, за короткое время произвели в районе между Андами и антарктическим морем поражающие опустошения. Они пришли сюда лишь затем, чтобы обеспечить своим овцам необходимые пастбища. Но овец стало уже несколько миллионов, и для них надо было расширить пампу, прорубить глубокие просеки в густом лесу у подножия Анд. Они торопились с этим, так как земля не принадлежала скотоводам, а бралась ими у государства в аренду только на несколько лет. Простейшим средством вырубки был огонь — в течение нескольких дней весь склон горы или целый остров превращались в дымящееся пожарище, беспрерывно питаемое и раздуваемое ветром. Никому не нужные обуглившиеся стволы вырубались топором.
