Разговор поворачивался так, что Аркадию очень хотелось поддакнуть собеседнику. Но в данном случае это противоречило его личным интересам, и он продолжал убеждать Ротворна в том, что сегодняшняя Россия — эльдорадо для инвестиций, которые могут дать рекордную доходность. Опять-таки при глубоком знании бюрократических лабиринтов и с помощью людей, умеющих подсказать, как пройти через эти лабиринты.
Но этот статуй не унимался:
— Возможно, вы слышали, наши сверхбогачи выступили с обращением повысить налоги. На них, только на них! Они дополнительно предлагают выплатить один процент — нет, не с доходов, а от своих совокупных богатств. Наберется солидная сумма. А как у вас с финансами?
— У меня все о’кей! — вежливо хохотнул Аркадий. — Да и у казны большие запасы.
— Нет, у нас речь о другом. Сверхбогачи осознали опасность слишком глубокого имущественного расслоения и, как у нас пишут, сами сделали шаг навстречу обездоленным. Понимаете, я истый нью-йоркец и голосую против Трампа. Но не могу не признать, что как бы благодаря Трампу Америка — да что Америка, весь мир! — начала усиленно заниматься внутренними задачами. Отсюда и почин сверхбогачей. Они взяли девиз докладов Римского клуба — «Come on!», присоединяйтесь к нам.
Гарри, несомненно, выпадал из того круга бизнесменов, с которым знакомил Подлевского Бен, намекнувший, что в деловом мире Америки Ротворн очень заметная, хотя и нестандартная фигура. Теперь Аркадий убедился в этом лично, однако предпочел не затевать дебаты, но и не подыгрывать, а настойчиво развивать свою тему. В мозгу мелькнула самохвальная мысль: «Все же красиво я его увел от Китая, России и Сталина!»
Но через несколько минут, когда после марафонского обеда с хороводом блюд они расшаркивались по поводу приятного знакомства и обменивались визитками для последующих встреч, — Аркадий заметил, что чехол для визиток у Ротворна из кожи аллигатора, — Гарри на прощание вернулся к первому вопросу:
— Все-таки у меня ощущение, что Китай благодарен СССР больше, чем Россия. Странно...
В один из погожих воскресных дней Подлевский сплавал на пароме к Стейтен-Айленд, мимо статуи Свободы, в другой часа полтора бродил по этажам знаменитого универмага «Мэйсис», конечно, навестил русский ресторан «Самовар», обустроенный на часть Нобелевской премии Бродского. В третий раз отправился на прогулку в Центральный парк, совсем близко, можно войти с Пятой авеню. Среди огромных, голых, как череп, базальтовых глыб, словно мини-горы выступавших из земли, здесь повсюду струились опушённые деревьями широкие асфальтовые дорожки. Вдоль них по обеим сторонам тянулись бесконечные извилистые ряды лавочек для отдыха. Вернее, это была одна безумно длинная скамья, на которой каждые два сиденья были отделены тонкими чугунными подлокотниками. Уют для двоих!
