Он взял ее руку в свою.
— Попробуй выбросить сны из своей теории. Смоделируй версию без снов. Просто шутки ради. Махонин построил на болоте чудное здание — да все здания Элле чудные. Чего стоит наш краеведческий музей. Да, построил на отшибе, но с другой стороны — недалеко от яхт-клуба, сел, дач, своего завода. И город разрастался на запад, и Змийка была шире. Бассейн под фундаментом? Обычный сток, чтобы подземные воды не подтопили подвал. Махонин не дружил с головой и, кстати, вполне мог верить в черную магию. Он заселил в квартиры жуликов, которых до чертиков боялись слуги и сельчане. И вешали на них всех собак. Авантюристы съехали, никого не предупредив, — мистификация? Или бежали от долгов? Виктор Гродт — морфинист и алкоголик, дитя Серебряного века. Тетя Галя…
— Выжившая из ума старуха, — Саша убрала ладонь со стола, — а я — семнадцатилетняя дура, начитавшаяся Эдгара По. Ты это хотел сказать?
— Извини меня, но доходному дому сто двадцать три года. В нем проживало множество людей. Откинь художника, тетю Галю, себя. Другие не подозревали ни о какой мистике.
— Ты не знаешь, — перечила она.
— Да ладно! Дядьке с третьего этажа снится Цвира Минц? А мой дед видит призрак Гродта, но утаивает от меня?
— Они — нет. Но кто-то точно испытывал эти чувства. Люди разные. Есть более восприимчивые, сильнее подверженные влиянию. Как я и ты. Кто-то обладает зачаточными способностями устанавливать контакт с потусторонним.
Рома опустошил бокал, поморщился.
— Ты не помогаешь мне, — произнесла Саша печально.
— Сказать честно? Я защищаюсь. От этого ужаса. От того, чтобы поверить в монстров. Художник в них верил, и что? Тетя Галя верила. Махонин. Прекрасные примеры, а? Собираешься финишировать, как они? — в его голосе зазвенела сталь. — Допустим, я чувствую. Да, у дома есть аура, и она плохая. Он вызывает тревогу. Черт с ним — он иногда пугает. Допустим, под ним лежат кости, что дальше? Что тебе говорил Гродт во сне? Не играй в игры Кучера. Но ты играешь.
— Нет!
— Да, Саша. Вместо того чтобы плюнуть на бредни, жить своей жизнью, а не чужим прошлым, ты зачем-то изучаешь его, консультируешься с дедом. Что ты можешь? Переехать?
Она пододвинула к нему руку, разрешила баюкать ее в сухих мужских ладонях.
— Что ты предлагаешь?
— А ты? Вызовешь экзорциста? Или священника? Мы не в кино, священники нас поднимут на смех. Но ты сама сказала, люди живут в доме, не общаясь с духами, не вникая в истории давно минувших лет. И я ужасно жалею, что поволок тебя в подвал.
