— Жертвоприношения? — Лицо Ромы выражало скепсис.
Саша напомнила:
— Вещук! Нам снился один и тот же человек! Это причина как минимум не перебивать меня.
— Прости.
— Медиумы пропали. Доигрались в свои игры. Махонин утонул или утопился. Но дом-то никуда не девался. И в нем поселился Виктор Гродт.
— И Виктор Гродт попросил у заложных талант и славу, — сказал Рома.
Саша восприняла его реплику всерьез.
— Хм, я об этом не думала.
— Да откуда Гродту знать о медиумах и мертвецах? Пятнадцать лет прошло, как Махонин умер.
У Саши был ответ. Безумный, как и все в их диалоге.
— Дом внушает нам образы через сны. Как внушил тете Гале. В кошмаре Гродт сказал мне, что дом — это ловушка. И что рано или поздно Кучер придет за мной.
— Кто такой Кучер? Махонин?
— Я думаю, он — мертвец из гноища. Разбуженный ритуалом Цвиры Минц. Гродт нарисовал его в виде ассирийского божества Баал-Зебуба. Он повелевал мухами, ему приносили в жертву детей. Муха на стене — это сам Гродт, угодивший в мухоловку.
Фантазия оказала медвежью услугу: воссоздала по рассказам пожилого соседа ад. Несчастных людей, превращенных в скот. Запряженные, они тащат сквозь испарения и миазмы бочки, а погонщик щелкает хлыстом, и клубится жирный дым над кострами.
— Скажи мне, что в этом нет никакого смысла?
— Говори до конца.
— Гродт покончил с собой. А много лет спустя в его квартире тете Гале стало мерещиться всякое. Она фотографировала кого-то в подъезде и на балконе. Она боялась своих снов. Не контролируя себя, вышила на платке слово «Зало». «Заложные» — это обращение писали на бумажках спириты, совершая ритуал. Ей снились те же сны, что и нам.
— Мне дом не снился, — сказал Рома, — как и Кучер. Мне снился яхт-клуб и парни с битами из моего детства. И вон Инна снилась.
Официантка маневрировала между столиками, на радость мужской половине аудитории.
У ламп роилась мошкара. Духота сдавливала виски.
Саша посмотрела в чашку. Кофейная гуща походила на всадника, оседлавшего лошадь. Рогатая башка на длинной шее и просветы в груди — ячейки для младенцев…
Саша помассировала веки.
Когда долго зацикливаешься на чем-то, начинаешь видеть это везде. Как после второго секса с Лешей, когда она панически испугалась, что залетела, и потом везде встречала беременных женщин.
— Ты не живешь на Первомайской-один.
— Извини, я даже рад этому.
Саша скорчила гримасу.
— Неужели тебе мало? Или ты не улавливаешь ничего необычного в этих историях? Фотографии тети Гали и бассейн. Муха на стене и исчезнувшие жильцы. Мало?
