— Не совсем, — мягко ответил Георгий Анатольевич. — Трупы выкапывали и в веке девятнадцатом. Выкапывали, чтобы бросить за кладбищем. Но в девятнадцатом упертых культистов уже отправляли в тюрьмы. И то, с чего я начал. Шестин. Здесь судили мельника, который украл из могилы скелет. На суде он сказал, что покойник был заложным, и по его вине обмельчала Змийка. — Историк выдержал театральную паузу. — Это случилось в тысяча девятьсот пятнадцатом году.
Саша прополоскала рот остывшим чаем, смыла горечь.
— В Шестине были «убогие дома»?
— Кто знает? Вполне допускаю. Но точных сведений нет.
— Я что-то такое слышала, — Саша замялась, — про традицию просить о чем-то у заложных.
Рома взглянул на нее удивленно.
— Так и есть. Я говорил, трупы, по убеждению предков, соединяли мир живых с миром загробным. Такой себе мостик. Через умерших передавали привет родне. А у заложных просили о разном, хотя это считалось ведовством. Разговором с бесами. Рядовые грешники горят в аду. Смола, котлы, весь спектр услуг. Но те, кто выслужился перед дьяволом на земле, самые гнусные, они якобы имеют особые привилегии. Некую власть. Возьмите пословицу «на обиженных воду возят». Обида, гордыня — грехи, и за них расплачиваются вечностью в пекле. Где души возят бочки с водой, как ломовые лошади.
— Как лошади, — эхом отозвалась Саша.
— А привилегированные мерзавцы — те, к кому как раз и обращались с просьбами колдуны, — они и в аду неплохо устраивались. Служили погонщиками. Я видел икону шестнадцатого века в одном шестинском монастыре. Души-водовозы тащат бочонки с кипятком, а ими погоняет…
«Кучер», — подумала Саша, и основание шеи лизнул холодный воздух.
— Заложный наездник, — сказал историк.
Ветер, треплющий зеленые волосы могил, утих, и поник флаг на заправке у микрорайона. Замерла осока. Вечер принес духоту, как в преддверии ливня, но небо было безоблачным и звездным. Снова ошиблись синоптики, неделю пророчившие грозу.
Над Водопоем, из которого когда-то вырос город Шестин, светила прибывающая луна. В одноименном кафе посетители отмечали долгожданную пятницу. Семейная пара, уминающая картошку фри. Шумная компания, запивающая водку пивом. И Саша с Ромой.
— Привет, мальчики и девочки! — сказала Инна, протирая столик. — Как настроение?
— Хорошее, — ответила Саша и спросила себя, снились ли официантке странные сны в их странном доме? А тете Свете? А детишкам? Мама уверяла, что вообще не видит здесь снов. Вот кому переезд пошел лишь на пользу. Мама за две недели помолодела, щеки румянились, она больше внимания уделяла внешности. Ходила, напевая под нос, все реже вспоминала дядю Альберта.
