«Некрофаги, — вздрогнула Саша. — Они питаются падалью. Размножаются в ранах».
Эта популяция размножалась во впадинах и неровностях известки. Стоило Саше отвлечься, как участок стены обрастал еще большим количеством насекомых.
— Не позволяй!
Саша завопила. Справа от нее сидел на корточках голый мужчина. Лицом к стене, сгорбившись. Хребет топорщился под кожей, как спинные пластины доисторического ящера. Сальные космы падали на лопатки.
— Не позволяй ему играть, — произнес человек.
— Ты уверена, что это был Гродт? — спросил, хмурясь, Рома.
Саша вытащила из пакета золотистый кукурузный початок, растерла по зернышкам соль. Впилась зубами в ароматный бок.
— Угу, — сказала она, прожевывая. — Во сне я знала это.
За волнорезом раздался смех. Значит, не послышалось, и там действительно припарковалась машина. На пляж метрах в тридцати от их одеяла вылетели двое парней. Тот, что повыше, подбрасывал футбольный мяч. Второй, блондин, прихлебывал пиво из двухлитровой пластиковой бутылки. Кивнул на соседей. Парни рассмеялись гортанно и, не снимая маек и шорт, пошли в воду.
Рома натянуто улыбнулся.
— Не позволяй ему играть? — переспросил он.
— Самое жуткое в этом сне была его четкость. Обычные сны не вспомнишь с такими подробностями. У него, ну, у художника, были черные ногти, и он царапал ими стену. Рисовал муху.
Саша нервно почесала локоть, словно отгоняла насекомое.
Перед глазами встала комната, залитая светом и исчерченная наскальной живописью. Тонкая, снующая по извести кисть.
— Он перехитрит тебя, — сказал вкрадчиво художник. — Мы мухи, а дом — его мухоловка. Он придет за тобой сразу или чуть позже. В зависимости от того, насколько он голоден.
— Кто? — выдавила из себя Саша.
Спина Гродта не пошевелилась, но голова начала поворачиваться, нарушая законы физики. Захрустел позвоночник, являя скуластый мефистофельский профиль. Узловатый палец ткнул вверх:
— ОН!
«Не смотри!» — дунул в ухо панический шепот. Но Саша уже поднимала голову.
На потолке распростерлась туша Баал-Зебуба. Мушиные лапки уперлись в переднюю стенку, а витые рога — в заднюю. Монголоидные глаза прожигали насквозь, и пасть изогнулась, похожая на пещеру с клыками-сталактитами. Рисунки ожили, замельтешили пугающей анимацией. Мухи поползли по стенам к своему повелителю. В теле демона распахивались створки, и из них струились языки черного нарисованного пламени. В огне корчились младенцы.
— Кто он? — спросила Саша, сгребая трясущимися руками простыню.
