Она механически приняла эту сухую, с травинками, землицу. Она думала о настоящей могиле, о настоящем, таком ненадежном гробе. Вытянула кулак над ямкой, разжала, словно посолила морковь. И дети повторили ее жест. Земля присыпала муху.
— Царствие небесное, — сказал мальчик.
— Земля тебе пухом, — сказала девочка.
— Доча, ты идешь?
— Пока, — пробормотала Саша, отступая от диковатой панихиды.
«Весьма необычные развлечения у молодежи», — подумала она, вытирая ладонь о джинсы. В дом нельзя нести кладбищенскую землю.
«Лучше бы сидели в соцсетях, как все нормальные дети».
Саша подхватила сумки. Папа приотворил фиолетовую дверь.
Мама бегло перекрестилась и сказала:
— Не терпится, чтобы ты увидела свою комнату.
Порог подъезда украшала мозаика, красные латинские буквы «Salve».
— Утешение? — неуверенно перевела Саша. И переступила порог.
Прежде ей не доводилось бывать в таких подъездах.
Она снова подумала о музеях, о советских фильмах, о сериале «Место встречи изменить нельзя», который любил дядя Альберт.
Две лестницы делили коридор на равные части. Одна, бетонная, парадная, вела вверх, вторая, металлическая, — куда-то в полуподвал. Здесь было чисто и прохладно, пахло парным молоком и гипсом. Саша ходила на курсы лепки и помнила запах гипса.
В вестибюле висели почтовые ящики, шесть подписанных ячеек. Стены покрывала карминно-розовая шпаклевка. Своды укрепляли балки на массивных пилястрах.
— Ого, — сказала Саша.
Площадка первого этажа была широкой, полутемной, облицованной узорчатой кафельной плиткой. В стороны убегали два длинных тамбура, заканчивающиеся квартирными дверями. Всего по две квартиры на этаже.
Лампочка в зарешеченном плафоне контрастировала со старомодным убранством потолка: пышные филенки, лепной карниз, искусственные гроздья винограда по углам. Фигурные балясины обвивали лозы.
Алексины поднялись по двухмаршевому лестничному шлюзу на следующий этаж. Мама зазвенела ключами. Их новая квартира находилась в тупике тамбура справа. Железная дверь, а над ней — пустой проем, оконце, оставшееся, видимо, от прежних дверей с полукруглой верхушкой. Впрочем, забраться в него могла бы лишь кошка-верхолаз.
«Дверка для животных наоборот», — отметила Саша, шагая за родителями.
Она подумала обо всех тех людях, что жили тут до нее, сотнях теней, проходивших через тамбур. О гробах, которые выносили родственники из квартиры…
Мама поправила ногой резиновый коврик, щелкнула замком.
— Добро пожаловать, — сказала она.
