Но спокойствие продлилось совсем недолго. Через четыре месяца вызвал её к себе директор фабрики. Она заходит в кабинет, а там офицер сидит, чекист.
Ничего не объясняя, отвезли её в Ереван. Хорошо хоть, она как-то сумела сообщить родственникам, чтоб присмотрели за Виктором.
Этот 1949 год вообще несчастливым был, — а много ли их было, счастливых годов? Но в 1949-м, кроме повторного ареста Ашхен и бегства из Еревана Сильвы с мужем, случилось и ещё одно несчастье — умерла мама сестёр Налбандян Мария Вартановна. Наверное, она не смогла перенести повторного ареста дочери. При жизни все её называли Таточкой — дети, внуки. Все её обожали. Она была тихая, нежная и добрая.
Кстати, следует обратить внимание на то, как комментируют повторный арест Ашхен Степановны биографы Булата Окуджава.
Вот Дмитрий Быков пишет:
Тогда начались аресты так называемых «повторников» — выпущенных после войны брали опять и приговаривали в лучшем случае к бессрочной ссылке.
Интересно, а что же могло быть в худшем случае, если с 1947 года в СССР была отменена смертная казнь?[34] И не было для «повторников» никаких других приговоров, кроме бессрочной ссылки. Никаких новых дел для осуждения на ссылку не заводили, некогда было возиться, приговор выписывали по старому делу. А весной 1948 года вообще перестали выпускать политических, у которых заканчивался срок, — их просто отправляли в ссылку. Так что ни «лучших» случаев, ни «худших» просто не было, был конвейер.
Дело в том, что в первую волну репрессий 1930-х годов заключённые столько всего понастроить успели, что теперь, после их освобождения, там стало некому работать. Именно потому и вышел указ об отмене смертной казни, — не из-за каких-то гуманистических соображений, а потому, что нужна была дармовая рабочая, точнее, рабская сила.
Однако вернёмся к Ашхен.
Шесть месяцев я сидела в Ереване. Армянские следователи обращались хуже, чем русские. Целых шесть месяцев тащили нас поездом, один месяц в Баку в тюрьме были, потом в Астрахань поездом отправили, потом Грозный, потом Саратов, потом Челябинск, потом Новосибирск, и в конце концов в Красноярске остановились. Приговор был простой: бессрочная ссылка в Сибирь за троцкистскую деятельность по 10 и 12 статьям, укрывательство контрреволюционной деятельности мужа[35].
Ашхен выпало отбывать свою пожизненную ссылку в райцентре Большой Улуй в двухстах пятидесяти километрах от Красноярска. Получила работу экономистом в артели, подрабатывала — вышивала прекрасные салфетки, полотенца, скатерти для местных жителей.
