— Нет, давай тут все выясним, — не соглашался проверяющий.
— Здесь базара не будет, голубок, — я отвернулся и сделал несколько шагов в сторону арки.
Я выбрал тактику непринужденного заманивания, говоря образно — раненой птицы: когда человек или какой-нибудь зверь очень близко подходит к ее гнезду, она вылетает из него, чтобы спасти своих птенцов, и садится недалеко от незваных гостей, тем самым все внимание переключая на себя и всем своим видом показывая, что лететь не может — крыло перебито. Нежданный гость — за ней, надеясь на легкую добычу. Та, несколько раз подпрыгнув, машет крыльями, немного отлетает, потом снова садится. Небезопасный гость — за ней.
Птица опять повторяет тот же прием. И так много раз, пока не убедится, что птенцам ничего не угрожает. Тогда легкий взмах крыльями и... будь здоров, разиня!
— Не буду я с тобой разговаривать, не хочу, — я уже почти зашел под арку.
— Да что ты сцышь, мужик? Возьми бутылку, и концы в воду. Я на тебя не обижаюсь, — не отставая, тянулся за мной проверяющий.
Когда, наконец, арка прикрыла нас своей темнотой, я резко повернулся к своему ненавистнику — тот от неожиданности даже отступил на шаг — и, чувствуя дрожь во всем теле, дал волю своим чувствам:
— Говоришь, бутылку, и концы в воду? И никакой обиды?
— Бутылку и концы... И никакой обиды... — чувствуя опасность, запереживал тот.
— Будет тебе и бутылка и концы... — чуть сдерживая себя, пообещал я. — А еще, падла, я тебя очень обижу.
Мой плевок в ненавистное лицо и за ним сильный удар в челюсть. Он спиной прислонился к стене, начал оседать. Но совсем не сел. Потянулся вверх, оттолкнулся от стены — и на меня. Мой второй удар посадил его на задницу.
Я побежал. Двор был хорошо освещен, и я не боялся споткнуться. Вместо того чтобы бежать через детскую площадку, где было много разных развлечений для детей — домики, грибочки, песочницы, качели, лестницы, — что является преградой для любого автомобиля, я, как одноклеточное существо, помчался по тротуару. «Уазик» прервал мой стремительный бег, догнал меня и затормозил перед самым носом.
— Чего бежишь от нас? — схватил меня за руку милиционер.
— Во-первых, с вами встречаться нет никакого желания. Во-вторых, у меня вечерний моцион.
— За что мужика в арке бил? — открытый вопрос милиционера.
Елки-палки! Ну не рассказывать же ментам ту гнусность, которая произошла в троллейбусе?! Да и кто поверит, когда ни одного свидетеля. А ментам главное свидетель. Ау-у-у! Где вы, обиженные и оскорбленные? Молчание. Вот и доказывай, что ты не верблюд.
