В битве на Калке погиб Юрий Несвижский — князь из этого города. В конце XIV — начале XV в. здесь сидел Иван Несвижский. Есть и другие сведения о несвижских князьях.[699]
Итак, подведем некоторые итоги. Проблема князей и княжеской власти вызывала оживленные споры в историографии. В этот вопрос было внесено много путаницы, в том числе и терминологической, понятийной. На основе уже приведенного материала попробуем разобраться в данном вопросе.
Что представляли из себя князья раннего времени сложения Литовско-Русского государства? С этой проблемой тесно связана и другая: как они утверждались на столах.
В дореволюционной историографии была одно время распространена точка зрения о насильственном внедрении литовских князей в русскую среду (например, концепция В.Б. Антоновича). Потом эта точка зрения была скорректирована, но проявились крайности противоположного мнения (Ф.И. Леонтович). Наконец, была выработана оптимальная точка зрения, на которой и следует остановиться (М.К. Любавский, М.В. Довнар-Запольский). Действительно, власть к литовским князьям переходила разными путями — и мирным, и силой оружия. Зачастую проявлялись весьма архаические традиции. «… Князь витебскыи сынов не держал, принял его (Ольгерда. — А. Д.) к дотьце Витебъск в зяти… а Любарта принял володимеръскыи князь к дотьце во Володимер и в Луцеськ и во въсю землю Волыньскую».[700] Нет возможности видеть здесь какую-то уже «удельную» психологию, когда княжество зачастую передавалось в результате брачного контракта. И русские земли, и тем более Литва находились еще на другой стадии развития, до уделов еще было далеко. Здесь видим следы древних общественных отношений, своими корнями уходящие в глубь столетий. Еще «Хеймскрингла» сообщала, что на протяжении пяти поколений до Гаральда Прекрасноволосого представители семьи Инглингер, происходившей, по преданию, из Швеции, посредством браков с дочерьми местных царей стали правителями по меньшей мере шести норвежских провинций.[701] Известный этнограф Д. Фрэзер считал это явлением, характерным для древних обществ.[702]
Такого рода обстоятельства появления на столах в русских землях иноземцев способствовали тому, что пришлые Гедиминовичи срастались с местной средой. А.Е. Пресняков верно это почувствовал, выделив первый этап распространения власти Литвы — период замены местных Рюриковичей.[703] Действительно, трудно заметить какие-либо существенные различия в положении, например, смоленского Рюриковича — Святослава Ивановича и полоцкого Гедиминовича — Андрея Ольгердовича. И Рюриковичи, и Гедиминовичи наследовали функции князей еще киевского периода. Это судебные прерогативы. «Се яз князь смоленьскыи Федор судил есмь Биреля с Армановичем про колокол…» — сообщает грамота 1284 г.
