Итак, попробуем подвести некоторые итоги. Мы рассмотрели несколько типов общинной организации. Еще М.В. Довнар-Запольский выделил эти три «типичные формы общинной организании: старые земли — Полоцкая, Витебская, частью Смоленская — здесь прочный политический союз, основным проявлением которого была вечевая жизнь; общины, сгруппировавшиеся в южных украинских городах, исследованная нами волость (Поднепровские и Подвинские волости. — А. Д.) — автономная часть некогда самостоятельного целого — земли».[348] Не правда ли эта схема выглядит как некий типологический ряд? Так оно и есть на первый взгляд. Но это лишь своего рода иллюзия, поскольку все эти типы общин в данном случае есть не что иное, как разновидности и модификации древнерусских волостных общин — городов-государств. В ряде районов они, благодаря сложившейся ситуации, доживают до позднейших времен и находят отражение в документах.
У нас есть все основания говорить об общинном строе на территории русских земель Великого княжества Литовского в XIV — начале XVI в. Лишь постепенно под влиянием новых явлений этот строй разрушался, в ряде случаев продолжая сохраняться в существенных своих чертах.[349]
Очерк второй.
Община и право
Теперь мы хотим несколько изменить ракурс и взглянуть на общинную проблематику сквозь призму права. Нас интересуют правовые аспекты, которые имеют непосредственное отношение к эволюции общины. Но здесь есть и другая сторона, не менее для нас интересная. В 1902 г. Н.А. Максимейко писал: «…в более ранние эпохи вследствие слабости правительственной участие населения в делах государства является более интенсивным и разнообразным; наоборот, впоследствии с усилением и развитием правительственного механизма государственная самодеятельность населения сокращается».[350] Это позволяет поставить вопрос о соотношении «общинного права» и правовых прерогатив государства. Весьма удачен в этом плане опыт исследования русского законодательства, принадлежащий американскому исследователю Д. Кайзеру. Исходя из устоявшейся уже в науке теории о «горизонтальных» и «вертикальных» структурах в праве, он анализирует развитие законодательства и права (община — горизонтальная структура, государственная власть и ее вмешательство в дела общины — вертикальная). Такой подход отчасти правомерен, но в том случае, если жестко ограничить его рамки, то окажется, что княжеская власть всегда есть нечто чуждое и постороннее народу, общине. Между тем в Киевской Руси князь и княжеская власть были еще во многом плоть от плоти всей общины и составляли органический элемент социально-политической структуры древнерусского города-государства.
