Митос смерил его долгим взглядом, но нежелание связываться пересилило.
— Не-а.
— Ну и ладно. Кстати, а где мы?
— Окрестности Секувера. До города порядка двадцати миль в ту сторону, — Митос махнул на запад.
— Секу… что? — новичок запнулся на полуслове, подозрительно уставившись на Митоса. — Мимо проходил? Посреди леса? Вдали от города? И совершенно случайно именно там, где я оказался?
— Да! — этот разговор Митосу начал порядком надоедать.
— Что ты здесь делал? — в голосе новичка послышалась угроза, но ее нелепость только еще больше разозлила Митоса.
— Труп закапывал! — огрызнулся он.
— Серьезно?
— Да!
— Одетый? — внезапно оживился нахал.
— Кто?
— Труп!
— Нет, раздел и сжег!
— Труп или одежду?
— Ты издеваешься?! — Идея отсечь эту буйную голову уже не казалось Митосу столь неудачной.
— Нет. Закопал где?
— Там, — Митос показал на заросли ежевики за спиной парня.
— А поточнее?
— Свежую могилу ни с чем не спутаешь. — Митос наконец-то сделал то, что надо было с самого начала: развернулся и ушел.
Парень полез продираться вглубь кустов.
1871, Селвейшн, штат Дакота
Прошло две недели. Митос все еще хромал. С одной стороны, это было не так уж плохо — у нормальных людей множественные переломы так быстро не срастаются, но, с другой стороны, для бессмертного — это очень и очень долго. Что оставляло открытым вопрос, а так ли уж он теперь бессмертен. Но проверять это радикальным образом, лишний раз подставляясь под удар, категорически не хотелось.
Вторая проблема была в том, что он совершенно не слышал Зова. Да, непосредственно сам Зов сообщал о приближении другого бессмертного. Но его эхо, как слабый едва различимый фон, присутствовало всегда. Собственно, Митос его и не замечал — ровно до тех пор, пока оно не исчезло. И отсутствие эха от Зова могло обозначать только одно: в этом мире нет других бессмертных, а значит, это — не его мир.
Проще всего было бы найти самого себя в этом времени. Или не найти. И тогда окончательно убедиться, что это не только не то время, но и не то место. Но он попал в довольно неудачный год. Насколько Митос помнил, он покинул Америку и вернулся в Европу буквально несколько лет назад, в конце шестидесятых. А путешествие за океан стоило немалых денег, которые еще предстояло раздобыть.
Поэтому когда в их городке появилась странная компашка, Митос не колебался ни минуты. Даже местные прониклись этим эпичным явлением. А уж Митос все понял с первого взгляда: когда на шесть человек, одетых с иголочки, приходится негр и мулатка, две крайне раскованные дамы и один благообразный пенсионер, а главное, сверкающе чистые сапоги у всех, при том, что они прибыли пешком по осенней распутице — предельно ясно, что дело нечисто, к гадалке не ходи.
