А потом ему повезло. По соседней улице прополз узкий поток лавы, огненным языком до половины слизав пепел и оголив стены домов. Осталось только дождаться, чтобы она хоть немного застыла — ноги потом выгорели до костей, но как выгорели, так и заросли. И самое рискованное — угадать, где в глубине уже довольно плотно сбитого пепла пролегает поперечная стена, «нырнуть» в правильную сторону и, не оступившись, пройти эти несколько метров от его почти разложившегося насеста из трупов до языка почти застывшей лавы.
Митос справился. Как всегда. Но с тех пор от извержений вулканов держался подальше. И никакая романтика его уже не могла его переубедить.
Маклауд с явным неодобрением заглянул в свой стакан, как будто Джо Доусон плеснул туда не виски, а дешёвую газировку.
— Ты прав, Джо, как всегда прав, — вздохнул он. — Разве я могу тягаться с королём лжи?
Он был уже изрядно пьян, поэтому мог позволить себе тяжёлый, полный страдания стон.
— Я сказал — королём? — минуты через три процедил сквозь зубы Маклауд, продолжая скорбно взирать на стакан. — О нет, Митос никакой не король, это слишком мелко для Старейшего нашего. Если прижать его к стенке и хорошенько допросить, то выясниться, что именно он придумал ложь и в наш мир принёс. Причём задолго до библейского грехопадения.
Он потянулся за бутылкой, но Джо оказался ловчее и успел её перехватить.
— Не преувеличивай, — осадил Маклауда Доусон.
Он спрятал бутылку и посоветовал другу:
— Относись ко всему проще.
Маклауд фыркнул и закатил глаза. Он слегка покачивался на высоком барном стуле и сильно рисковал с него свалиться.
— Это я ещё преуменьшаю таланты нашего Старейшего.
Маклауд собирался продолжать и, наверное, убил бы не один час, выставляя Митоса в самом, что ни на есть дурном свете, но тут уже не выдержал Доусон.
— Просто Митос из разряда людей, для которых правда, только правда и ничего, кроме правды — три разных понятия. Только и всего. Но мы же всё равно его любим. Правда?
Джо похлопал Маклауда по плечу.
— На сегодня бар закрыт, дружище. Тебе пора.
