Поначалу все шло довольно неплохо. Мальчишка относительно быстро отошел от пережитого. Через пару лет Митос устроился учителем к младшему сыну царя Приама. Юный принц Парис был чуть старше Ириния. И никого не удивило, что одинокий учитель, воспитывающий единственного приемного сына, вскоре стал брать того с собой. Мальчишки быстро сдружились.
А потом при случае Митос удачно завел разговор с Приамом, в красках рассказав трагическую историю сироты, чей отец к тому же был почти тезкой самого царя. Тот проникся. И Иринию уже официально разрешили общаться с принцем и обучаться вместе с ним.
Казалось, что жизнь наладилась. Митос с Иринием все дни проводили во дворце, часто оставаясь там и на ночь. Митос рассчитывал, что это обеспечит его воспитаннику неплохой задел на будущее. И как только Ириний достаточно подрастет — он сможет с чистой совестью оставить его. Место при дворе одного из могущественных и богатейших городов и дружбу с принцем правящей династии Митос считал вполне достойным наследством, куда более ценным, чем торговое дело погибшего родного отца Ириния.
А потом однажды этот юный неслух сам напросился на боевой спарринг с принцем Парисом — естественно, когда Митоса не было рядом. Иначе Митос пресек бы безобразие в зародыше, и маленький паршивец это прекрасно понимал. И не только напросился, но еще и посмел победить царского отпрыска — причем до обидного легко. Что могло вылиться в очень большие неприятности. Но, к счастью для Ириния, поединок увидел сам царь. Который, прежде чем карать, расспросил, где мальчик так хорошо научился владеть мечом. И в тот же день прежнего учителя боевых искусств с позором выставили из дворца, а Митос стал заниматься с Парисом не только философией и азами точных наук.
Митос страшно разозлился, но изменить уже ничего не мог. Проблема была в том, что Ириния он начал учить владеть ножом, мечом и луком, когда тому не было еще и четырех. Тогда именно эти уроки позволили Иринию справиться с воспоминаниями о том, как на его глазах зарезали всю его семью. Он отдавался этим занятиям с фанатичным усердием и энтузиазмом, и к своим девяти годам не только не имел равных среди сверстников, но мог составить неплохую конкуренцию и взрослым бойцам, проигрывая только за счет малого роста и веса, но никак не из-за худшего владения оружием.
И натаскать принца Париса до хотя бы вполовину такого же уровня было совершенно нереально. Учительские таланты или антиталанты тут были совершенно ни при чем. Парису это просто не требовалось. Он не занимался по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки, не хотел забыть за свистом стрел и сверкающими росчерками меча о предсмертных криках своих родных. Принц даже о славе великого воина не особо мечтал. Его вполне устраивала жизнь в тени блестящего старшего брата Гектора — не худшее качество для младшего принца, скорее, наоборот.
