…Митосу изначально не нравилась эта идея с переездом. Они даже поругались с Приамосом — впервые за последнее десятилетие. Но тот был упрямее всех ослов Скамандра. И хотя Митос неоднократно грозился, что не поедет с ними, — не мог же он в самом деле отпустить его одного. Хотя Четыре всадника давно уже стали страшной легендой, но и помимо них хватает злодеев, готовых напасть на беззащитных путешественников, опрометчиво вышедших из-под защиты городских стен.
И Митос оказался прав. Но кое в чем все же ошибся — даже один бессмертный не может справиться с бандой из полусотни человек. Вернее, он-то может, но быстро такую толпу не перебить. И пока Митос расправлялся с одними, другие успели добраться до Приамоса и его семьи. Приамос и сам был отличным мечником, но его окружили и подняли на копья. Первое разворотило грудину, второе вошло в живот, вспоров его и выпустив кишки. Почувствовав характерный тошнотворный запах, Митос перестал отвлекаться на то, как идет бой за его спиной, и перешел в круговую оборону.
Еще хорошо, что среди разбойников копейщиков было всего трое, и в начале схватки нападающие посчитали массивного и рослого Приамоса более опасным противником. И свою ошибку они поняли не сразу. Но самому Митосу тоже сильно досталось. После третьего пропущенного удара он перестал считать ранения — слишком много, все равно умрет прежде, чем раны успеют затянуться.
Митос вытащил окровавленный меч из очередного услужливо опавшего к его ногам тела, поскользнулся в луже крови, перекатом ушел от атаки еще двоих бандитов и услышал оклик:
— Сдавайся! Или я сверну ей шею! — главарь прижал к себе последнюю оставшуюся в живых дочь Приамоса, до крови вдавливая лезвие кинжала ей в шею.
Митос замер, прикидывая шансы. Его окружало не более дюжины бандитов, остальные уже упокоились навеки. Но он едва стоит на ногах и в глазах темнеет от подступающей дурноты — Митос слишком часто умирал, чтобы не узнать это ощущение. А во взгляде главаря горит то же алчное вожделеющее пламя, которое Митос так часто видел у своих бывших братьев. Они не просто убьют девчонку, а сделают ее забавой для всех выживших. С еще большей жесткостью отыгрываясь на ней за потерянных собратьев. А убить Митос их уже не успеет.
Митос коротко вскинул руку. Меч — не слишком удобное метательное оружие, но он просто не имеет права промахнуться. Удар сразил обоих — ей скользнул по шее, перерезав сонную артерию, а ему вошел точно в сердце.
