Митос сегодня был прямолинеен до безобразия, но не сказать, что не прав.
— Ладно, — сказал Фелан, усаживаясь на кровати. — Его имя я слышал, — он кивнул в мою сторону. — А ты кто такой?
— Адам Пирсон, бессмертный, как ты понимаешь.
— Робер Грей, — представился «призрак».
— А может все же Воган Фелан? — переспросил Митос.
— Значит, неслучайно вы тут торчите, — сделал вывод Фелан.
— Не поверишь, случайно. Твои потомки съехали отсюда, продав замок нашим друзьям, те пригласили нас погостить, а тут ты в облике призрака устроил им веселую жизнь. Были бы мы обычными смертными, может, номер и прокатил бы.
— Знал я, что ничем хорошим это не кончится, — проворчал Фелан.
— Так чего не ушёл, когда нас почувствовал? — поинтересовался я.
— Да выхода у меня не осталось.
— Может, расскажешь, как ты докатился до жизни такой? — предложил Митос.
— А чего не рассказать. Раз сразу голову не отрубили, то ещё есть шанс потрепыхаться.
* * *
— Историю моего убийства вам наверняка уже рассказали. Тут любят эту байку пересказывать. Племянничек у меня тот ещё жук оказался. И так бы всё получил, вряд ли я прожил бы ещё долго. По крайней мере, официально. Что поделать, Феланы все были авантюристами, а потому не сиделось им на месте. Я с детства мечом помахать любил, да и просто в драках поучаствовать. Это сейчас понимаю, что так свой маленький рост и негероическую внешность компенсировал. Так что мало я тогда драк пропустил, но выживал, словно берег меня кто.
Не думал, что дома могу найти собственную смерть, всё старался все неприятности за порогом оставлять. А тут кинжал в сердце и прости-прощай, «любимый» дядя, здравствуй, наследство. Всё же зря мы Гвенн за этого Торндайка выдали, и папаша у Роланда был тот ещё скряга, а сынок просто жаден непомерно. Очнулся я уже на кладбище, в семейном склепе. Много сил потребовалось, чтобы выползти. Почему-то в фильмах про вампиров и зомби всё так просто получается, а на самом деле из гроба выбираться то ещё удовольствие. Честно говоря, я сначала подумал, что меня, не разобравшись, живым похоронили. Я, когда потницей болел, именно этого больше всего и боялся. Но потом вспомнил и нападение, и удар. Ох, как меня тогда злость взяла на родственничка. И подумал я, что Всевышнему я эту честь оставлять не буду, раз я как Христос воскрес, то и на воздаяние право имею.
День я пересидел в склепе, а вечером в замок отправился. Ходы тайные давно мне известны, собственно, это знание от отца к сыну и передавалось, чтобы у рода всегда был шанс выжить, времена-то неспокойные. Так что в дом я попал без проблем, и сразу своего родственничка навестил. А тот уже стены обстукивает, тайники ищет. Идиот, мы слыли богатыми, но деньги не в золоте и каменьях хранили. В дом вкладывали, в хозяйство, в людей преданных, в церковь, а наличности в доме всегда мало было, а что и было, то спрятано в тех самых ходах, от греха подальше. Так что просчитался Роланд. Появился я перед ним во всей красе. Струхнул он. Когда убивал, лишь о наследстве думал, а не о грехе, а тут в церковь помчался, только не помогло это. Я ему каждый вечер являлся, издевался, говорил, что за три дойных коровы он душу продал, ведь денег он ровно на это количество скотины нашёл. И как-то допёк я его, и он усугубил свой грех, взял и повесился. Пришёл я, а он висит и самогоном от него разит за версту. Там же, у трупа своего муженька, меня Аделина и увидела, в ноги упала и ну молить о прощении. Просила за себя и за сына, клялась, что будет до самой смерти за меня свечи ставить. Кстати, обещание это сдержала. И выкуп за жизнь предложила. Золото всегда считалось священным металлом. Так что не стал я её разочаровывать, взял кошелек и ушёл из её жизни. Не знаю, поверила бы она, что всё обошлось, если бы не эта дань. Не уверен.
