— Ну, и что вы собираетесь делать дальше? — хотела спросить она.
Я кивнул на склад.
— Суну свой нос туда.
У нее был серьезный, деловитый вид.
— Да, конечно, мы пойдем туда.
— Не вы. Я один.
— Мы оба. В конце концов, — она одарила меня бледной улыбкой, как вздох ангела, — это также и мой сон.
— Я все забываю об этом, — сказал я. — Ну, давайте, пойдем.
Двери были замкнуты, но я нашел болтающуюся доску, оторвал ее, и мы проскользнули в большое, темное помещение: мрак, пыль, паутина и трепетание крыльев летучих мышей… во всяком случае, что-то здесь трепетало. Может, просто мое сердце.
— Здесь ничего нет, — сказала мисс Реджис. — Просто старое, заброшенное здание.
— Поправка. Это место похоже на старое, заброшенное здание. Возможно, это просто оформление витрины. Возможно, если вы сотрете пыль, то обнаружите под ней солнечно-яркие краски.
Она в самом деле провела пальцем по стене. Под пылью не оказалось ничего, кроме пыли.
— Это ничего не доказывает, — бодро сказал я. — В нашем деле ничто ничего не доказывает. Если вы видите сон, то вам может присниться, что это реальность.
— Вы считаете, что спите сейчас?
— Вот это вопрос, не так ли, мисс Реджис? Откуда вы знаете, когда спите, а когда — бодрствуете?
— Сны не походят на явь. Они неопределенные и нечеткие по краям. И они плоские, двумерные.
— Помню, что я как-то раз видел во сне, как шел по карнизу крыши городского колледжа. Я чувствовал сухие листья, хрустящие бод ботинками, напряженные мышцы ног, обонял запах горящих где-то внизу сухих листьев и чувствовал уколы холодного осеннего ветерка. И при этом я думал: «Сны не походят на реальность. Реальность — реальна. В ней есть все: предметы, цвета, звуки, запахи… — Я помолчал для пущего эффекта. — И тут я проснулся.
Она вздрогнула.
— Значит, вы никогда ни в чем не можете быть уверены. Сон во сне во сне. Я вижу во сне вас… или я снюсь вам. Так мы никогда не доберемся до истины.
— Возможно, в этом и кроется смысл. Возможно, мы должны искать такую истину, которая является истиной и во сне, и наяву. Нечто постоянное.
— Что постоянное?
— Верность, — сказал я. — Храбрость. Вас, например. Вы здесь, сейчас, со мной.
— Не глупите, — сказала она, но голос ее прозвучал радостно. — Что станем делать теперь? Вернемся?
— Давайте для начала осмотримся. Кто знает? Может, это игра в жмурки, и мы в десяти сантиметрах от победы.
Я пошел по полу, замусоренному рваной бумагой, остатками картонных коробок, спутанными мотками каких-то проводов. В дальней стене была хрупкая на вид дверь. Она открывалась в темный коридор, не более опрятный, чем большая комната.
