— Перемнемся, че ж, — согласился Гошка.
Машина остановилась, Прохор открыл дверцу, выбрался на подножку и осторожно, оберегая затекшую ногу, чтобы не схватило судорогой, слез на землю. С другой стороны, он услышал, хлопнул дверцей Гошка и прохрустел несколько шагов с дороги на обочину.
Глухая, налитая полной таежной тишиной ночь стояла кругом. Столь оглушающе тихо было кругом после непрерывного железного воя мотора, который и сам уже казался до того тишиной, перестав быть звуком, что зазвенело в ушах. Прохор чуть отступил от подножки, чтобы дать сойти корреспонденту, и задрал голову к небу. Последние два почти года он так привык чуть ли не каждую ночь смотреть на небо, что это вышло у него само собой, бездумно, и, глядя на звезды, прозрачно и чисто мерцающие в бездонной глуби над проемом дороги, он не увидел их, а все только слышал тонкий нежный звук в ушах.
— Необыкновенно! — с литой вескостью сказал голос корреспондента рядом. — Ни с чем не сравнимо: ночные звезды в тайге. Глядишь — и что-то высшее постигать начинаешь. Если б еще спутник пролетел. Ведь сколько раз вроде видел, а все равно будоражит. К звездам вышли! Представишь себя там, с ним рядом, и поймешь: до чего она маленькая, наша Земля. Колыбель человечества. Космическая колыбелька. И это только нам дано, из всех, кто до нас был, нашему веку. А?!
Видимо, он утомился от долгого молчания, да еще тягостное безделие пассажира, и сейчас его как прорвало, говорил и говорил, выхлестывало из него — не мог остановиться.
Можно было не отвечать ему, не для того он это и говорил все, но Прохора, неожиданно для самого себя, потянуло ответить. Он опустил голову и, топчась на ноге, разминая ее, повернулся к корреспонденту. Гошка не выключил фары, они били ближним светом в дорогу перед собой, и отраженного света вполне хватало, чтобы видеть фигуру корреспондента.
— Я тут тоже на днях, — сказал Прохор, — спутник наблюдал. Вышел на крыльцо, только по-путевому на ночь повернуло, гляжу — плывет. Плывет, и верно: малехонький до чего. Жалко аж, какой малехонький. Букашечка. А бежит, торопится, показать хочет, какой он прыткий, какой ловкий, не хуже других, что там светятся, убежал, показал себя — и все как прежде стало. Как за пять минут перед тем и как назад тыщу лет. Они-то не бегают. На месте стоят.
— «Маленькая» я про Землю сказал, не про спутник. — Голос у корреспондента был нетерпеливо-уточняющ. — И не я, кстати, это выдумал, это сейчас расхожее понятие, все люди сейчас это ощутили. А что спутник, как вы говорите, малехонький… так ведь то, что он есть, что летает там, вот это невероятно! Деяние человеческих рук и разума в космосе! Невероятно!
