— Ай, Саша! — Дашниани шагнул к бревну, сел и обнял Кодзева за плечо. — Ни то, ни другое, не ругал, не хвалил. Я тебя люблю просто, и все, ничего больше. Хотел бы я, чтобы ты ко мне, как я к тебе.
«Кряхтишь, а подпираешь»…
— Вот уж, что точно, Юра, — сказал Кодзев, — так точно: кряхчу. Устал жутко. Спать ложусь, прямо счастлив: еще одним днем меньше. Чемодан еще этот с лекарствами Пикулев повесил…
— Ты один устал, да, а я нет? — Дашниани снял руку с плеча Кодзева и хлопнул его по колену. — Знаешь, как держать устал себя. Э! Тоже сплю и вижу: скорей бы закончить все и в Москве оказаться.
— Вообще два месяца долго слишком. Выматываешься. Месяц, не больше. Надо в отчете написать об этом. Если институт еще такие договоры заключать будет, чтоб знали. Как думаешь?
— Да, месяц — самый раз, — согласился Дашниани.
Они замолчали, оба сказали все, что хотели, и ни одному больше не хотелось говорить. Лечь обоим хотелось больше всего, вот чего, вытянуть ноги, закрыть глаза… Но не кончился в клубе еще даже первый сеанс, а за ним должен был последовать второй, и ничего не оставалось другого, как ждать.
Выехали уже в темени. Пока первый сеанс, пока второй, да пока Гошка мотал обратно свои пленки, отключал проекторы, ставя их на недельный отдых, тоже прошло время, и когда затолкались, наконец, все в кабину, захлопнули дверцы за собой, часы показывали половину двенадцатого. Сутки цельные просидел пнем, не сдвинулся с места. Там уж с Витькой-то за эту пору… чего, может, только не понаделали с ним за эту пору, чего не случилось, а он все здесь, все ничего не знает. Кабы не та яма вчера, в которую угодил. И как угодил-то? А, черт!
С утра нынче Прохор ходил и в контору, узнавал, не идет ли в город какой транспорт, — ничего не шло, ходил и по дворам, просил мотоцикл, но все знали о вчерашнем, слышали, в каком виде прибыл назад юрсовский мотоцикл, и отказывались дать. Если б еще не поджог, что устроил вчера, может, и не услышали б ни о чем, взял бы у кого мотоцикл, а так, конечно, каждый жался. «Да я в порядке сегодня, это вчера било меня, а сегодня в порядке полном», — пробовал уламывать Прохор, но все напрасно. Оно и понятно: пойди проверь, в порядке ты сегодня, нет, а поуродованный мотоцикл — факт, который проверять не надо. Боялся уже и сегодня не уехать; хорошо, Гошка уговорился, хоть с ним вот. Хоть ночью, и то.
Мотор натужно ревел на второй скорости, Гошка безотрывно смотрел вперед, ловя глазами в прыгающем свете фар колдобины, и все время крутил баранку туда-сюда.
