Твою мать.
Я сижу в своем кабинете и пялюсь в горящий экран своего ноутбука.
Черт возьми, как я мог быть таким дураком?
Она обняла меня, и в тот момент как взял ее теплое тело в свои руки, я больше не хотел ее отпускать.
Твою мать.
Я такой идиот. У меня никогда не было ничего подобного с пациентками. Что делает Эйлин такой особенной?
Я беру ручку и кручу ее между пальцами, все еще думая об этом чертовом объятии. Ее мягкое, маленькое тело, прижавшееся ко мне, то, как ее груди терлись о мою грудь и эти маленькие сексуальные стоны, вырывающиеся из нее, пока руки Эйлин путешествовали по моей спине.
Я закрываю свои глаза, вспоминая те несколько драгоценных моментов, когда мы стояли там, не обращая внимания на правила, предубеждения, и все это дерьмо «доктор — пациент».
Ее мягкие, женственные изгибы, цитрусовый запах шампуня, исходящий от ее волос, и гладкая кожа ее затылка.
Мое сердце ускоряет свой бег при воспоминании о том, как все это ощущалось: запутываться в шелковых прядях ее волос, как она отвечала, прижимаясь ближе ко мне.
Чувствую, как мой член твердеет при воспоминании о призывающих тихих звуках, которые она издавала, и желании поцеловать ее полные, упругие губы. Не грубо, но деликатно, нежно. Я хотел бы наклониться к ее губам, в ожидании разрешающего знака, отметить ее своей. Я думаю о том, как мой язык легонько трется об ее, говоря своим поцелуем, что я дам ей все, о чем она попросит.
Тук, тук.
Блядь.
Я открываю глаза и замечаю, что потираю свой член через джинсы. Теперь у меня огромный чертов стояк. Блядь.
— Да, — говорю я, подвигая кресло ближе под стол так, чтобы Лорен не увидела выпуклость на моих штанах.
Она открывает дверь, заходит внутрь и присаживается на кресло напротив меня.
— Да, Лорен, чем могу тебе помочь? — ставлю локти на стол, дабы прикрыть еще больше свою эрекцию.
— Я хочу поговорить с тобой об Эйлин, — начинает она.
— Тут не о чем говорить.
— Ты уделяешь ей очень много времени, что, я уверена, очень здорово. Видимо, она делает успехи. Но со стороны кажется, что между вами происходит что-то большее.
— Это не… — начинаю я, но она вытягивает руку в останавливающем мою речь жесте.
— А теперь послушай, я уже давно работаю на тебя, и ты никогда не смотрел на свою пациентку подобным образом. Но эта, я знаю, с ней все по-другому. Ты сияешь, когда возвращаешься от нее. Ты даже ночевал у нее в доме. Да, я знаю, что она была больна, и ты оставался присмотреть за ней, но здесь определенно что-то большее. Я знаю это.
