«Гена, внучек, что же ты не подходишь ко мне, боишься, забыл старика…» Генка исчезает, темно стало…
Андрей и Григорий увидели, как отца вытянуло на кровати и нижнюю часть лица повело в сторону. Он издал непонятный звук.
«Второй раз ударило», — пронеслось у Андрея.
— Отец! Отец! Ты слышишь меня? — наклонился он.
Но в это время Егор Кузьмич ничего не слышал и не видел.
Григорий стоял и плакал.
Андрею стало страшно, что отец уходит, он выскочил на улицу, бросился к машине, успев крикнуть Григорию:
— Я за врачихой.
…Андрей привез врачиху, она посмотрела на Егора Кузьмича, покачала головой. «Покой ему нужен», — сказала, а после в сенях говорила Андрею, что паралич почти убил старика намертво — не отойдет!
…Егор Кузьмич не мог ни звука произнести, ни пальцем шевельнуть, даже век поднять, но он улавливал обрывками, как уже все соседи приходили прощаться, как с покойником. Авдотья причитала у изголовья. Сознание от обиды и немощи снова терялось, тяжелы ему были эти панихидные прощания. Только один Ермил, хоть и тронутым его считают, а лучше других, молвил: «Навестить пришел, Гришенька, батюшку твоего, но прощаться я не стану. Вижу, что он еще чувствует нас православных, да он, может, еще и выживет, — не так легко наповал-то его свалить… станем надеяться на поправку. Не обессудь, Егор Кузьмич», — сказал, словно сил влил.
Назавтра тяжесть начала медленно сползать, к ногам откатываться, голове легче стало, он почувствовал себя, избу, приподнял веки, свет увидел, людей.
«Да что это мы, ослы такие! — взбесился внутренне дежуривший у койки Григорий. — Отец в чувстве, смотрит, а тут прощаются с ним, куксятся».
— Отец, дорогой, лучше тебе?
Егор Кузьмич прикрыл веки и открыл снова, значит, «Да» сказал. Григорий, радуясь, бросился целовать отца. В это время влетел в двери Геннадий, сбросил одежду на лавку у порога.
— Здравствуйте, — сказал. Поцеловал Авдотью, подошел к койке, склонился к Егору Кузьмичу.
— Деда, здравствуй. Я приехал по твоему зову. Я, Геннадий. Я тебя всегда помнил, — он поцеловал Егора Кузьмича.
Егор Кузьмич узнал Геннадия, открыл и закрыл несколько раз глаза, мигнув веками. Хорошо, мол, что приехал. Он словно только и ждал Геннадия. У него потянулись мысли о том, что он всех увидел. Вот и Геннадий, внук, к нему примчался, и сыновья рядом. Все хорошо, не как у старухи Агафьи: хоронить некому… При этой мысли стало где-то больно, а где, он не мог определить, на глаза начала наплывать какая-то синева, голову сдавило, веки закрылись. Немощь!..
