, с месяцем мадху — цветочные почки, с почками — цветы, с цветами — пчелы, с пчелами — опьянение медом.
Настали дни, когда на лесных лужайках расцветают новые лотосы; когда нежные побеги на деревьях манго пробуждают желания у влюбленных; когда стяги бога любви колышет легкий ветер с гор Малая; когда девушки, веселясь, обрызгивают вином изо рта почки на деревьях бакулы;{244} когда бутоны цветов калеяки чернеют от слетевшихся пчел; когда повсюду разносится гул ударов о стволы ашоки ножных браслетов{245} прекрасных женщин; когда в чудесных манговых рощах слышится сладкое жужжание пчел, привлеченных благоуханием раскрывшихся почек; когда земля, словно посыпанная песком, становится белой от густого слоя цветочной пыльцы; когда на качелях из веток лиан раскачиваются опьяневшие от меда шмели; когда если и выпадают дожди, то только дожди нектара, исторгнутого из бутонов цветов лавали когтями резвящихся на деревьях кукушек; когда дороги словно бы политы кровью сердец путников{246}, которые разорвались от страха при звоне натянутого лука Манматхи, заполучившего себе на радость в жертву жизни их жен; когда стороны света оглушает пронзительный свист нескончаемой вереницы стрел бога любви, оперенных цветами; когда даже днем спешат на свидание женщины, ослепленные охватившей сердце страстью; когда время как бы затоплено вышедшим из берегов океаном любви — настали весенние дни, когда блаженствуют сердца всех живущих в этом мире.
И вот в один из таких дней месяца мадху я вместе с матерью пошла к озеру Аччходе, чья красота была умножена красотой цветущих на нем лотосов налина, кумуда, кувалая и кахлара. Там, почтив образы Шивы, которого вместе с Бхринги и Рити нарисовала на скалах приходящая сюда купаться богиня Парвати, и где, как можно было судить по оставшимся на песке следам ног, совершали поклонение святые мудрецы, я бродила со своими подругами и, восхищаясь всем сердцем этой прекрасной, чарующей местностью, восклицала: «Вот заросли лиан, дарящие путникам гроздья чудесных цветов, чьи стебли гнутся под тяжестью пчел! Вот манговые деревья, источающие медовый нектар из цветочных почек, разодранных когтями кукушек! Вот тенистая аллея сандаловых деревьев, чьи корни покинуты змеями, напуганными криками опьяневших павлинов! Вот превосходные качели из веток лиан, на которых, как видно по брошенным пучкам распустившихся цветов, качались лесные нимфы! Вот дерево на берегу, у подножия которого в густом слое цветочной пыльцы видна пленительная вереница следов гусиных лап!»
