Там, сев на скамью, покрытую вдвое сложенным ковром, и посадив рядом с собою Вайшампаяну, который неустанно восхвалял его доблесть, он приступил к трапезе. А поодаль, каждый на своем месте, уселись царевичи и услужали ему с тем большим усердием, что чувствовали его особую к себе милость, особенно когда он говорил: «Это дайте такому-то, а это — тому-то». Покончив с едой, он ополоснул рот, взял бетель и, немного отдохнув, пошел к Индраюдхе. Он побыл подле него какое-то время и побеседовал о его достоинствах. Всем сердцем привязанный к Индраюдхе, он сам — хотя поблизости было немало слуг — насыпал ему зерна в кормушку и только потом удалился. И в том же порядке, как накануне, он по очереди посетил царя и родичей, а затем возвратился к себе во дворец и лег спать.
На следующий день рано утром к нему явился дворецкий по имени Кайласа, которого царь, высоко ценя, поставил во главе гарема, а за ним следовала девушка, цветущая первым цветом молодости. Гордая своим пребыванием в царском дворце, но сохранившая скромность, только что обретшая юную прелесть, одетая в платье ярко-красного цвета, она казалась восточным пределом неба, залитым утренним солнцем. Сиянием своего тела, розовым, как прибрежный песок, она словно бы наполняла комнаты рекой сладостной амриты. Она походила на лунный свет, который в страхе быть выпитым Раху{190} покинул серп месяца и спустился на землю. Она казалась воплощением богини — хранительницы царского дворца. На ее ногах, похожих на лотосы, звенели, словно бы подражая гусиным выкрикам, драгоценные браслеты. Вокруг ее талии повязан был восхитительный золотой пояс. Ее грудь была круглой и не слишком высокой. При каждом движении ее рук-лиан ногти на ее пальцах излучали такой блеск, что казалось, она потоком сияния изливает наружу свою красоту. Ее тело купалось в лучах света, которые во все стороны отбрасывали ее ожерелья, и она казалась второй Лакшми, восставшей из Молочного океана. Ее нижняя губка потемнела от жевания бетеля. Ее нос был приятной формы, ровный и прямой. Ее глаза были светлыми, как распустившийся лотос. На ее щеки падали блики от длинных драгоценных серег, и казалось, что это свисают вниз листья с цветочных веток, заложенных за ее уши. Ее лоб был украшен тилакой, нанесенной серой, неяркой сандаловой мазью. Высокого роста, с гибкими руками, она походила на рощу, поросшую лианами. Радуя взор своей царственной статью, она походила на царскую славу сына Радхи
