Пройдя туда, Чандрапида встретился с матерью, которую со всех сторон, будто воды Молочного океана богиню Лакшми{185}, окружали несколько сотен женщин, одетых в белые одежды; которую развлекали рассказами о былом, священными преданиями, поучениями из книг и наставлениями в законе старые монахини в темно-красном платье, с отвисшими вниз мочками некогда прекрасных ушей, чтимые всем миром, как вечерние зори; которой прислуживали евнухи, наряженные женщинами и разукрасившие румянами свои лица; над которой постоянно реяло множество опахал, сделанных из бычьих хвостов; подле которой стояли служанки с одеждой, украшениями, цветами, пудрой, бетелем, пальмовыми листьями, притираниями и золотыми кувшинами в руках. На груди у царицы висела жемчужная нить, и она походила на землю с потоком Ганги, струящейся посреди двух гор. А лицо ее отражалось в зеркале, лежащем на коленях, и она походила на небо, в котором лунный диск встретился с кругом солнца.
Приблизившись к матери, Чандрапида припал к ее ногам, а она, хотя рядом и были слуги, готовые повиноваться малейшему ее повелению, сама поспешила поднять его и приветствовала согласно обряду. Она долго обнимала его, целовала в голову, всем сердцем желая ему одного только счастья, и материнская любовь словно бы излилась наружу каплями молока, проступившими на сосках ее высокой груди. Затем она оказала подобающий почет Вайшампаяне и тоже обняла его, а Чандрапиду, который из скромности пытался сесть на пол, несмотря на все его сопротивление, привлекла себе на колени. Вайшампаяна же уселся в плетеное кресло, незамедлительно принесенное слугами. Вновь и вновь лаская Чандрапиду, вновь и вновь касаясь ладонями его лба, груди и плеч, Виласавати проговорила: «Сынок, у твоего отца, верно, каменное сердце, если он решился тебя, которого должны бы пестовать три мира, обречь на такие долгие муки. Как мог ты столько времени терпеть предписанные твоими наставниками лишения? Впрочем, еще младенцем ты обнаруживал стойкость, приличествующую лишь зрелому мужу. И тогда твое сердце, совсем еще ребячье, не ведало пристрастия к детским играм. А теперь, когда по милости отца ты овладел всеми нужными знаниями, я надеюсь вскоре увидеть тебя обретшим и достойную тебя жену». Чандрапида при ее словах со смущенной улыбкой потупил взгляд, а она поцеловала его в щеку, на которой тут же отразилось ее лицо, словно лотос, заложенный царевичем за ухо. Проведя какое-то время в беседе с матерью, Чандрапида порадовал встречей с собою других жен гарема, а затем, попрощавшись, сел на Индраюдху, поджидавшего его у ворот, и в сопровождении свиты царевичей отправился повидаться с Шуканасой.
