, а высоким ростом — на людей Золотого века. Величественные, как Гималайские горы, повсюду высились дворцы со свежевыбеленными стенами, с крышами, уснащенными множеством двориков, террас, балконов и башенок, которые касались облаков и красотой превосходили пики Кайласы. Сквозь проемы бесчисленных дворцовых окон струились потоки лучей от драгоценных камней в женских уборах, и парк казался прикрытым пологом, сотканным из золотых нитей. Глубоко в землю были врыты склады оружия, где хранились самые разные его виды и которые напоминали пещеры подземного мира, полные ядовитых змей. Выложенные дорогими каменьями, все в следах красного лака с женских ног, в парке возвышались прогулочные холмы, которые живущие на их вершинах павлины оглашали нестройными криками. Рядом располагались слоновые стойла, а в них жило множество слоних, исполнявших каждодневную службу. Золотые седла на их спинах прикрывали разноцветные попоны, за длинными ушами висело сразу по нескольку опахал, и, хорошо обученные, спокойные и сдержанные, они походили на знатных молодых женщин.
Одну из сторон парка охранял могучий слон по имени Гандхамадана. Он лежал, привязанный к столбу, и, сощурив глаза, положив хобот на левый бивень, прислушивался, не шевеля ушами, к непрерывному, раскатистому, как гром надвинувшихся туч, бою барабанов, которому вторили нежный звон колокольчиков и сладкие звуки лютен и флейт. По его бокам свисала разноцветная попона и делала его похожим на гору Виндхья, чьи склоны расцвечены горными породами. Радуясь пению погонщика, он глухо трубил в свой хобот. Его уши украшали белые раковины, все в пятнах черного мускуса, и был он похож на грозящую миру гибелью тучу, сквозь которую едва просвечивает лунный диск. Золотой бодец, прикрепленный к его щеке, казался вдетой в его ухо серьгой. Вокруг шеи, запачканной мускусом, вился рой пчел, словно еще одно опахало. Спереди он высился как скала, а сзади сливался с землей, и потому казалось, что он поднимается из подземного мира. На лбу его сверкала диадема из двадцати семи жемчужин, и потому он казался ночным небом с двадцатью семью созвездиями, сияющими подле луны. Хобот его кончался широким красным раструбом, и он казался последним месяцем осени с пышной красной листвой. Стоя на трех ногах и приподняв четвертую, он походил на Вишну-карлика, делающего три шага{175}. На одном из его бивней была вырезана львиная морда, и он походил на склон Кайласы с бродящим по нему львом. Когда же он шевелил своими длинными ушами, то походил на человека с болтающимися у щек серьгами.
