вокруг Нараяны, сверкали тысячи светильников, напоенных ароматическим маслом; когда рядом с ним были лишь самые близкие из коронованных им царей, а поодаль стояли самые верные слуги; когда он вел доверительную, не предназначенную для чужих ушей беседу с Шуканасой, который сидел подле него в высоком тростниковом кресле, одет был в простое белое платье, но глубиной своей мудрости превосходил толщу вод океана, — так вот, однажды в счастливый день к царю подошла главная служанка царицы, смотрительница ее спальни по имени Кулавардхана, умудренная постоянным проживанием в царской семье, гордая своей всегдашней близостью к царю, сведущая во всех благих приметах, и тихо прошептала ему на ухо известие о беременности Виласавати.
При этой вести, никогда им прежде не слыханной и услышать которую царь уже не надеялся, на теле его от удовольствия поднялись все волоски, кожа словно бы увлажнилась амритой, поток радости наполнил сердце, рот, расцветший в улыбке, словно бы излил эту радость в блеске зубов, и глаза его, мокрые от сладостных слез, с дрожащими от волнения зрачками и трепещущими ресницами, оборотились в сторону Шуканасы. Шуканаса, заметив сначала, как к царю подошла Кулавардхана с сияющим от улыбки лицом, а затем, как ликует царь никогда не виданным прежде ликованием, сразу понял, хотя сам ничего не слышал, что никакой другой причины для столь великой радости, кроме той, какая все время у него на уме, быть не может. И, догадавшись, он придвинул к царю свое кресло и, приглушив голос, сказал: «Государь, неужели увиденный сон оказался хоть как-то похож на правду? Не потому ли так весело сияют глаза Кулавардханы, а твои глаза, в нетерпении услышать приятную новость, словно бы устремились к ушам и походят на заткнутые за уши прекрасные голубые лотосы? Их наполнили слезы радости, и зрачки их, сверкая, танцуют, выдавая невольно причину твоего торжества. Разум мой истомился в страстном ожидании великого для нас праздника. Так поведай же мне, государь, что случилось!» В ответ на его слова царь с улыбкой сказал: «Если верно то, о чем сообщила мне Кулавардхана, то сон сбылся. Но я еще не могу в это поверить. Откуда такое счастье? Достойный ли я сосуд для нектара такой вести? Хотя Кулавардхана всегда говорит только правду, сегодня я готов сомневаться в этом, ибо не заслужил такого блаженства. Так не будем же мешкать, пойдем и сами расспросим царицу, насколько верно то, что мы узнали». Так сказав, он отпустил вассальных царей и, сняв с себя все украшения, подарил их Кулавардхане; а та, осчастливленная его милостью, поблагодарила его таким глубоким поклоном, что лоб ее коснулся поверхности пола.
