Однажды, когда ночь была на исходе и небо, на котором осталось лишь несколько потускневших звезд, сделалось серым, как крыло старого голубя, царь Тарапида увидел во сне, как в уста Виласавати, стоящей на верхней террасе дворца, опускается полный диск месяца, будто круглая луковица лотоса — в рот слонихи. Царь сразу же проснулся, встал, озарил спальню сиянием широко распахнувшихся от радости глаз и, послав за Шуканасой, который пользовался его безграничным доверием, пересказал ему свой сон. Обрадованный не менее царя, Шуканаса сказал: «Божественный, наконец-то исполнились наши желания и надежды всех наших подданных. Нет сомнения, что в положенный срок государь насладится счастьем увидеть лицо собственного сына. Ведь сегодня и мне был сон, в котором некий брахман, одетый в белое платье и похожий на милостивое божество, возложил на лоно царицы цветущий лотос, увенчанный сотнями чистых, как серп луны, лепестков, составленный из тысячи тончайших волокон, увлажненный каплями цветочного меда. Известно, что добрые знамения всегда предвещают близкую радость. А какая иная у нас причина для радости? Нет, сны, увиденные в конце ночи, не бывают лживыми или бесплодными. Я уверен, что скоро у царицы родится сын, который, подобно Мандхатри, будет первым среди царей-мудрецов и станет источником счастья для всей земли. Он доставит столько же радости государю, сколько рождение лотосов на осеннем пруду доставляет радости царственному слону. И с его появлением на свет род моего повелителя, которому суждено нести бремя власти надо всею землей, будет таким же нескончаемым, как поток мускуса у слона — хранителя мира».
Выслушав слова Шуканасы, царь взял его за руку и вместе с ним пошел на женскую половину дворца, где порадовал Виласавати рассказом и о своем сне, и о сне Шуканасы.
Спустя несколько дней по воле богов царственный плод, подобно отражению луны в водах озера, обременил лоно царицы Виласавати. И от этого она стала еще прекрасней, словно сад Нандана от дерева Париджаты или грудь Мадхусуданы от камня каустубхи. Как чудесное зеркало, она хранила в своем чреве верный образ своего господина — повелителя земли. С каждым днем беременности ее движения становились медленнее и медленнее, будто у тучи, отяжелевшей от влаги, в избытке выпитой ею из океана. Часто она глубоко вздыхала и устало прикрывала веки. Ее опытные служанки, видя, каким яствам и какому питью она отдает предпочтение, как потемнели, словно осенние облака, соски на ее груди, как сама она побледнела, словно стебель цветка кетаки, быстро поняли, что с ней происходит. И однажды, когда царь восседал на троне у себя во дворце и вокруг него, словно сонмы звезд вокруг полной луны или тысячи драгоценных камней капюшонов Шеши
