Молодой командир роты Георгий Губкин всем своим видом старался не показать, что ему страшно. Впрочем, такого страха, как это было под Сталинградом, он не чувствовал, ибо еще там убедился, что не так страшен черт, как его малюют, и побеждает тот, у кого крепче нервы, у кого тверже выдержка.
Временами от грохота и скрежета металла закладывало уши. Армада вражеских танков двигалась с интервалом двадцать пять — тридцать метров. В двухстах метрах за «королевскими тиграми» шли «фердинанды», за ними средние танки, следом бронетранспортеры… Казалось, что этой грозной стальной лавине нет конца.
Губкин ободряющим взглядом окинул бойцов и заметил, как Насреддинов, словно загипнотизированный, стоял на правом колене, следя за танками расширенными от ужаса, черными как угли глазами. Карабин он положил на бруствер, руки бессознательно сжимали комья глины.
До танков оставалось метров двести, когда с вершины высоты взвилась красная ракета. В ту же секунду на боевые порядки гитлеровцев обрушился шквал огня и то тут, то там заполыхали «тигры» и «пантеры».
Бойцы Губкина воспрянули духом, и хваленые «тигры» горели не хуже других…
Когда дым рассеялся, за подожженными танками на левом фланге появилось еще девять. За ними двигались густые цепи солдат. «Тигры» накатывались на позиции роты. Губкин с удивлением увидел, как пожилой артиллерист, сидя на станине у одного из орудий, неторопливо раскурил самокрутку.
— Азим! — закричал Губкин командиру батареи Махмудову. — Не пора ли открывать огонь?
— Подпустим поближе…
На фронте, чем труднее становилась боевая обстановка, тем сильнее сплачивались люди и без лишних слов понимали друг друга. Сближению двух командиров подразделений способствовали общительный характер Махмудова, его обаяние, простота. Азим располагал к себе и своим безукоризненным внешним видом. На высокой и стройной фигуре ладно сидели хорошо подогнанные чистенькая гимнастерка с белым подворотничком и бриджи, заправленные в хромовые сапоги. Чисто выбритое смуглое лицо украшали коротко стриженные черные как смола волосы, чуть выступавшие из-под пилотки. На нем все было опрятно, и солдаты старались подражать ему. В батарее во всем чувствовался порядок.
…Вражеские танки с грохотом приближались, медленно вращая башнями и водя из стороны в сторону орудийными стволами.
«Вот теперь пора», — решил Губкин и дал сигнал зеленой ракетой бронебойщикам. Невдалеке оглушительно треснуло — выстрелило одно из наших орудий. Головной вражеский танк окутало дымом. «Махмудов, — догадался Губкин. — Молодец Азим, так их!» Но радоваться было рано: идущий следом «фердинанд» двумя снарядами накрыл то место, откуда стреляла пушка Махмудова. В ответ сзади ударило наше тяжелое орудие. Башня переднего танка отлетела в сторону. Губкин, связавшись по телефону с батареей Махмудова, с радостью узнал, что Азим жив. Он успел откатить пушку в укрытие. Снаряды «фердинанда» разорвались на пустом месте. Вскоре Махмудову удалось перебить гусеницу еще одного танка, и тот завертелся на месте.
