— Товарищ подполковник, он у меня главный артиллерист и правая рука, — возразил Губкин.
— Понимаю, но думаю, что в должности командира полковой артбатареи вы тоже хотели бы видеть достойного офицера. Кто знает, она может быть придана и вашему батальону.
— Может быть, разрешите прислать Ветрова после того, как закрепимся на плацдарме?
— Нет, присылайте немедленно!
По пути в район Дорсунишкиса комбат старался представить себе обстановку. Правее наступал соседний полк, левее, километрах в десяти, — части 70-й гвардейской стрелковой дивизии.
Когда Губкин прибыл в новый район дислокации, он еще не знал, что обстановка на левом крыле фронта, на алитусском плацдарме, резко усложнилась. Черняховский по ВЧ попросил Крылова ускорить форсирование Немана под Каунасом. Крылов тут же вызвал к телефону Городовикова:
— Басан Бадьминович! Хозяин просит ускорить форсирование. — Он так и сказал — просит. И почувствовал, что на Городовикова это слово подействовало сильнее, чем строжайший приказ. — К утру необходимо овладеть плацдармом для наступления на Каунас и быть готовыми к отражению контратак крупной танковой группировки противника.
— Немедленно сворачиваю КП и вместе со штабом выдвигаюсь к Неману.
— Лишитесь темпа. Советую, Басан Бадьминович, поторопиться! Даже не ждите штаба. Берите с собой оперативную группу и выдвигайтесь. Хозяин знает, что вам на плацдарме придется трудно. Но надо выстоять!
— Непременно выстоим!
Крылов хорошо понимал, как важно было расширить плацдарм на правом берегу Немана, чтобы лишить противника возможности закрепиться там и отбросить его к границе сорок первого года. Поэтому был так требователен к Городовикову. Он живо представил себе его, не генерала, а молодого майора, прибывшего на Дальний Восток после окончания Военной академии имени М. В. Фрунзе. Через год на одном из учений он проскакал на гнедом белоногом красавце дончаке с одного фланга кавалерийской цепи на другой, лихо спрыгнул, вытянулся с приложенной к козырьку фуражки рукой и доложил: «Вверенный мне кавполк в соответствии с планом боевой тревоги занял исходное положение…»
Рослый, плечистый, стройный, он стоял перед полковником Крыловым жизнерадостный и бодрый, с нетерпением ожидая команды — атаковать! Это было весной сорок первого.
И вот спустя три года, перед началом Белорусской операции, в распоряжение командарма Крылова поступила 184-я стрелковая дивизия под командованием генерала Городовикова. Николай Иванович без труда узнал Басана Бадьминовича и в генеральской форме. Правда, тот несколько погрузнел, стал нетороплив в движениях. Сказывалась и усталость: дивизия за полмесяца прошла с боями полтысячи километров. Но на смуглом скуластом лице все та же готовность выполнить любой приказ. Из-под густых черных бровей так же смело глядят веселые глаза. Пышные усы Басан отпустил, видимо, для солидности: ему было всего тридцать четыре — возраст для генерала небольшой.
