Женька побледнел и ничего не отвечал. В чем-то самом главном Игорь был прав.
Рябова все-таки оставили в кружке, и репетиции начались опять.
Хорошее это было время! В школе давно никого нет, и нам никто не мешает. Окна затянуты инеем. Слышно, как наша деревянная школа поскрипывает под напором ветра. А у нас в заставленном книжными шкафами кабинете уютно и тепло. Звучат слова о жизни и будущем, гневно клеймятся стяжательство и мещанство. И сколько радости для всех, когда сцена по-настоящему удается!
Репетиция окончена, а расходиться не хочется. Садимся потеснее и говорим о том, о чем не удается поговорить на уроках. Но о чем бы ни шла речь, все равно переходим к разговору о совхозе. Как все там будет?
В один из этих вечеров среди других разговоров Женька Рябов вдруг сказал, что решил ехать вместе со всеми. Сказал как-то между прочим, будто не было вовсе у него никаких колебаний.
И никто ничего особенного не высказал по этому поводу, хотя все были рады, что Женька едет. Просто Игорь записал Женьку в свою тетрадь, в которой он отмечал, кто сколько принес картошки для будущего общественного огорода, и деловито предупредил его:
— Картошку завтра гони!
На следующий день после разговора, войдя утром в учительскую, я увидел мать Рябова. Она была явно взволнована и сразу же поднялась мне навстречу. В учительской все насторожились, а я приготовился к неприятному разговору. По правде говоря, я давно был готов к объяснениям с родителями, но пока, к моему удивлению, никто из них не выражал желания спорить со мною. Мать Рябова была первой. И я понимал ее волнение и ее тревогу: Женька, лучший ученик школы, ее гордость, решил ехать работать в совхоз.
Мы сели.
— Женя мне вчера сказал, — начала она и заплакала.
Я молчал, а она, отвернувшись к окну, искала платок и не могла найти его. И, не глядя на меня, продолжала:
— Вы знаете, что значит для меня Женька. И когда он мне сказал вчера это, мне было очень трудно. Но я одобряю его решение, и я горжусь им.
19 марта после уроков выехали на экскурсию в совхоз. За нами приехал сам директор — Владимир Макарович Савчинский, очень грузный и необыкновенно подвижный украинец. Желающих побывать в целинном совхозе набралось много, едва уместились на двух грузовых машинах. Я поехал в «газике» директора.
Дорога по Оби кончалась, кое-где на льду уже выступила вода. Трясло неимоверно. После особенно примечательного ухаба Савчинский крутил головой и приговаривал улыбаясь:
