— Мистер Бойд здесь! — выдавила я в ужасе.
— Понятно, — проговорила Мишель и, обогнув кровать, заторопилась к двери.
Но Чарльз бодрствовал, и бодрствовал настолько, чтобы мгновенно оценить ситуацию. Лицо его сморщилось в мучительном усилии, и он крикнул:
— Бойд!
Как последняя идиотка, я оставила дверь открытой.
Едва раздался крик Чарльза, Мишель прикрыла дверь снаружи.
Чарльз злобно сверкнул на меня глазами.
За дверью послышались какие-то пререкания, мистер Бойд повысил голос. Потом дверь распахнулась, вошел красный как рак мистер Бойд. Он склонился над постелью.
— Этот его любимчик-ниггер, — с трудом выговорил Чарльз, — хотел меня убить… и они… все они.
Судя по всему, он решил обвинить в содеянном всех нас, и разумеется, попытка Мишель не пустить мистера Бойда в комнату была в этом смысле очень красноречива. Иных доказательств мистеру Бойду не потребовалось.
Когда была произнесены эти первые слова, я увидела, как понимающе напряглось лицо Бойда, на нем даже отразилась неприкрытая радость.
— Ага! — воскликнул он и тут же выпрямился.
Решительным шагом он направился к двери, на ходу бросив Мишель:
— Я пошлю за доктором, не то вы его уморите, а тогда ответишь головой.
И пройдя через гостиную, Бойд скрылся.
Мне пришлось пойти к себе и лечь — настолько плохо я себя чувствовала.
Поздно ночью вернулся Хэмиш. Еще задолго до этого снизу, от подножия холма, слышался шум, раздавались возбужденные крики, лай собак, мелькали огни.
— Шериф, — сказала Мишель.
Шум и огни зажженных факелов удалились в сторону леса.
Когда прибыл Хэмиш, доктор был уже здесь. Пациент поправится, объявил доктор. Он уехал, а Хэмиш занялся отправкой посланий: одно предназначалось Бойду, другое — шерифу. Затем он стал мерить шагами залу; часы текли, а он все ходил и ходил, время от времени бормоча что-то себе под нос, то и дело останавливаясь, чтобы глотнуть бренди. Обычно пристрастия к спиртному за ним не замечалось.
Изредка я заходила в залу и, сжавшись в кресле, глядела на Хэмиша. Вспоминая о моем присутствии, он иногда подходил, похлопывал по плечу, а однажды поцеловал мою макушку.
Оставаться на ногах мне было нелегко — я очень плохо себя чувствовала и знала, что у меня жар. Но Хэмишу я не сказала об этом ни слова.
Утро принесло нам новые известия. Рору был найден с большой легкостью, найден собаками. Видимо, он и не старался отойти подальше от усадьбы. Ведь он мог взять лошадь, и тогда поминай как звали. Вместо этого он, судя по всему, дожидался возвращения Хэмиша.
