Вода в реке спала, и маслянистая невозмутимая гладь ослепительно сверкала, а длинный, неустанно колышущийся след, надвое рассекающий воду, как указательным пальцем, обозначил границу отмели.
Мы плыли в молчании. Время от времени я украдкой бросала взгляд на Хэмиша Бонда. Лицо его ничего мне не говорило. Оно и сейчас передо мной, это лицо, каким я его видела тогда — квадратная челюсть, короткий широкий нос между тяжелых скул, пристальный взгляд глаз навыкате, устремленный поверх простора реки куда-то вдаль.
Ближе к вечеру послышалось звяканье колокола. Судно, оставив фарватер, стало прижиматься к берегу. Впереди на лесистом берегу я увидела нечто вроде причала. По всей видимости, пароход направлялся к нему. Раздался рев сирены, возмутивший все вокруг, и в этот момент общей ошеломленности Хэмиш Бонд повернулся ко мне, собираясь что-то сказать.
Как только тишина была восстановлена, он выговорил:
— Ну вот…
Я не отвечала.
Опять послышались звонки и гудки, пароход вспенил воду, разворачиваясь нашим бортом к берегу.
— Капитан Симмонс полностью в курсе дела, — говорил Хэмиш Бонд. — Он позаботится о тебе.
За спиной Хэмиша Бонда возник цветной мальчишка с его вещами. Застыв, он ждал. С грохотом спустили сходни. Хэмиш Бонд подошел к трапу, ведшему на нижнюю палубу. Я шла рядом. Он остановился, сунул руку во внутренний нагрудный карман. Извлек оттуда большой увесистый конверт из оберточной бумаги.
— Здесь, — сказал он, — все, что тебе понадобится. Все документы, деньги. А в Цинциннати тебе поможет мистер Картен.
Он сунул мне в руки конверт. Я взяла. Он спустился на первую ступеньку — первую на его пути прочь от меня, — потом обернулся. Очень церемонно, повергнув меня в абсолютное оцепенение, он взял мою руку и поцеловал ее.
— Прощай, — сказал он. — Прощай, Крошка Мэнти.
И уронив мою руку, повернулся и ступил на следующую ступеньку. Мимо по трапу шли люди.
Внезапно он вновь метнулся ко мне.
— Послушай, — сказал он сдавленным и скрипучим голосом — так скрипит гравий под башмаком. Не знаю, что отразилось на обращенном ко мне лице — страдание или ярость. — Послушай, — проскрипел он, — забудь все. Забудь все, что было. Забудь меня!
И с удивительным проворством он спустился вниз по трапу — одна рука на перилах, другая сжимает постукивающую трость.
Я застыла, сжимая конверт, пока вдруг не поняла, что он ушел, скрылся из глаз, что он уже где-то внизу и удаляется.
Все дальнейшее произошло помимо меня. По крайней мере осознанного решения я не принимала и сама удивилась тому, что сделала. С конвертом в руках я устремилась вниз по трапу. Хэмиша Бонда я нагнала у самого края сходней.
