А причина пожара? Для приготовления пищи Рома пользовалась парафиновым маслом, и в пристройке хранился бочонок, в котором наверняка находились остатки запаса. Решили, что в домике ночевал бродяга, оставивший где-нибудь тлеющую трубку или сигарету. Пожар вспыхивает достаточно быстро.
— Бродяги, — говорил Годфри. — Вот и ответ. А вы помните тот день, когда вы увидели тень в окне? Это мог быть один из них, и Он прятался в пристройке, когда мы вышли.
Правдоподобное объяснение, но только я в него не очень-то поверила. Я была убеждена, что все расчитано заранее и устроено с дьявольской хитростью.
Но стоило только завести об этом разговор, как меня призывали проявить здравый смысл и повторяли: у меня слишком разыгралось воображение. Так считал и Годфри, я уверена. А уж если так думал он, знавший, что я сестра Ромы и приехала сюда выяснить обстоятельства ее исчезновения, то все остальные, не ведавшие об особых моих причинах находиться здесь, тем более, не сомневались в своей версии.
Я знала: если бы не Алиса, меня бы убили, как до этого убили мою сестру и Эдит, в чем теперь я была совершенно уверена.
Несколько недель прошло, прежде чем я окончательно оправилась от пережитого потрясения. Все проявляли ко мне исключительное внимание, что, конечно, льстило, однако я никак не могла избавиться от мысли: именно среди этих людей, таких внимательных, участливых, так искренне интересовавшихся моим здоровьем, находится тот, кто пытался меня убить. Впрочем, свои мысли я держала при себе и притворно соглашалась, что пожар вызван неосторожностью какого-то бродяги; что огонь, по-видимому, несколько часов тлел в пристройке, а разгорелся, охватив всю нижнюю часть дома, по какой-то иронии судьбы именно через пять-десять минут после того, как я вошла в дом и поднялась по лестнице; что дверь не была вовсе заперта, а ее просто заклинило. Это было очень удобное объяснение.
Нэйпира я избегала. Не могла смотреть ему в глаза, боясь прочесть в них такое, что могло меня ужаснуть. Я все время вспоминала нашу встречу в роще и часто даже видела ее во сне.
Миссис Линкрофт предложила мне на время прекратить занятия.
— Вы поправитесь гораздо быстрее, — говорила она. — Ведь вы перенесли страшный удар. А девочкам в том нет вреда, если они и пропустят несколько уроков музыки. В конце концов, обойдутся простыми упражнениями.
Ну, а я наслаждалась возможностью свободно играть то, что приносило мне огромное утешение. Часами я сидела за фортепьяно, играя Шопена и Шумана и стараясь не думать о том кошмарном моменте, когда я поняла, что заперта в доме, как в капкане. Однажды я слышала, как девочки говорили о пожаре. Аллегра бездумно смотрела в пространство, поставив локти на стол. Перебирая ноты, я невольно прислушивалась к ним.
