— Подвинься.
Я не пошевелилась. Мосс подхватил меня за плечи и куда-то перенес. Щеки жгло, сквозь опущенные веки пробивался неровный красный свет.
— Вот возня… — он устраивал меня вблизи костра, — да обопрись ты, дура! Совсем отключилась…
Я и не спала, и не бодрствовала: плечом ощутила, как Мосс устраивается рядом; рука его протянулась, что-то поправляя, подтыкая. Потом стало тихо.
Роса пропитала платок, уголок свесился мне прямо в рот. Я очнулась, с трудом повернула шею: Мосс спал рядом, опершись на ствол дерева. Нас обоих обертывало одно одеяло, и что-то угловатое угадывалось там, втыкаясь заодно мне в бедро. Я двинула ногой, и Мосс тут же открыл глаза.
— Тихо, — сказал он. — Не дергайся.
И потащил автомат из-под одеяла. Черт! Всю ночь этот вояка проспал, положив палец на спуск!
— Береженого Бог бережет, — он чем-то щелкнул. — А ты что, испугалась?
Я молча развязала платок, стряхнула росу.
— Выспалась хорошо? А думала, небось, что я к тебе полезу?
— Просто удивительно, что не полез… — я отвечала сквозь зубы, пытаясь выпрямить и снова согнуть совершенно окоченевшие ноги.
— Если б я полез, — Мосс нагнулся над костром, — то из кустов бы кто-нибудь… непременно. Это как закон. А когда ты с голым задом… Что?
— Смешно: с голым задом.
— Был бы на тебе… посмеялась бы — почти сердито буркнул Мосс. — Чай ты пьешь?
— Давай.
Я неловко перехватывала горячую кружку. Мосс обгладывал какую-то кость из вчерашней еды.
— Мосс… а как же ты здесь? Ведь армия в городе…
Вчера мы об этом не говорили. Он облизал пальцы:
— В городе. Да я сам себе командир. Для здоровья так полезнее.
— А… Симона ты давно знаешь?
— Тебе какая разница?
— Что ты за человек, Мосс! Слова нельзя сказать…
— Просто не твое дело. Допила?
— Да. Забирай свою кружку…
— А спасибо?
— Пребольшое тебе…
Он сполоснул кружку, упаковал вещи. Покосился на меня:
— Гляжу, ты язва. Ну, брат он мне, скажем. Довольна?
Я пожала плечами. Брат? Разве что названный… Симон меня ему поручил — как брату ли, как другу, либо же как обязанному — рыжий солдат, чужой и страшный на той страшной вечеринке, был недоволен, однако подчинился. И вот…
— Ну, подъем! Не засиживаться.
* * *
Поселок показался внизу, залитый маревом.
— Тихо, — сказал Мосс. — Куда рванула?
Он поймал меня за пояс.
— Пригнись! Тьфу, что ты вся растопырилась, ты прижмись ровнее, — мы лежали в траве на обочине, вокруг на мили ни живой души — так мне казалось. Но у Мосса было, видимо, другое мнение. — И голову пригни!
