— Мосс, а кто это?
— Не знаю. Документов нет. Свежий еще, вот что нехорошо…
Я посмотрела наверх. У меня глазомер никудышный, да все равно — высоко.
— А он точно мертвый?.. Ты уверен?
— Не такой свежий. Уверен.
— Я просто так… на всякий случай. Когда мы доберемся?
— Заночевать придется.
— Где?
— Да где получится.
Что тут скажешь? Под мостом Мосс задержался и бросил мне мешок.
— Держи.
— Это что?
— Переоденься.
— Это… твое?
— Его, — Мосс недвусмысленно ткнул пальцем в сторону мертвеца.
— Ты… с ума сошел? Чтобы я это надела?
— Как хочешь. Имей в виду, я договорился тебя проводить. А тащить — найди другого. Самому мне до поселка шесть часов еще ходу, с тобой — хорошо, если завтра к полудню дойдем. А не переобуешься — упадешь. И платьице это твое… Ну, как, будешь ломаться или одеваться?
— Тьфу, Мосс, а если этот… если у него болезнь какая-нибудь? Или вши?
Солдат покрутил пальцем у виска.
— Шея у него сломана! — сердито сказал он. — А это все при нем в мешке было. Вырядилась как на праздник, за километр видать…
— Помолчи, — сказала я. — И отвернись, хорошо?
— Не видал я вас…
Но все же отвернулся, сел на рельс, закурил.
— Дай нож.
— А?
— Нож, говорю, дай.
Он протянул мне нож рукоятью вперед. Тяжелый, лезвие широкое, — таким разве что врагу промеж глаз… Платье от бедра подалось легко. Хорошее было платье, новое… К черту… Я заправила остатки в джинсы, потертые на заду, на коленках прожженные какими-то химикалиями. Завязала потуже шнурки конверсов. Ночью, пожалуй, будет прохладно — надела и свитер, и куртку. В рукав оказался засунут платок. Просто черный, без узоров — я и голову повязала.
Мосс оглянулся и пригладил рыжие усы.
— Ну, на человека похожа. А то в таком, — он поднял лоскуты бывшего платья, — ни сесть, ни лечь.
Ложиться я не собиралась, но об этом лучше было помолчать. Хозяйственный Мосс сложил тряпки в мешок, туда же запихал бескаблучные туфли, бормоча: «Следов не оставлять…», и поднялся:
— Два часа еще идем.
Я особенно не интересовалась, как Мосс разжигал костер, таскал какие-то ветки, что-то втыкал и расставлял. Опустилась прямо на землю, а подняться уже не могла: мышцы свело. Глаза закрывались.
— Поешь.
— М-м… Не хочу.
На это Мосс пробурчал что-то презрительное. Пахло от костра жареным, но это ведь наверняка какая-нибудь подножная гадость: хорошо, если ежик. Ведь Мосс и гадюку съест запросто, или что им еще там положено по науке выживания. А я потерплю. Завтра накормят. Если, конечно, в этом загадочном поселке вообще кто-нибудь живет.
