Эсэсовец и капо, сторожившие заключенных во время работ, заставили их построить небольшую деревянную хибарку. Они сидели в ней и болтали или играли в карты. Иногда они разводили там огонь. Когда Танги поглядывал на них, он видел, как они греют руки и ноги у огня. А заключенные мокли под дождем; все тело их пронизывал холод и ветер; грязь хлюпала у них под ногами; в душе была пустота.
В час раздачи супа им запрещали приближаться к огню. Они стояли в холодной грязи и хлебали суп, грея руки о котелки. Но кашевары не торопились, и часто на стройку привозили совершенно холодную похлебку. Танги глотал свой суп, ни слова не говоря. Он прижимался к Гюнтеру, и они пытались хоть немного согреть друг друга. Они растирали себе руки, дули в ладони и терли пальцы, стараясь разогнать кровь. Затем снова принимались за работу. Сирена гудела в пять часов, когда было уже совсем темно.
После дождей начались первые заморозки. В начале ноября пошел снег. В воздухе был разлит нежный свет, а небо стало таким же белым, как и земля. Еловый лес исчез под плотным белым покровом. Холод стал резким, пронизывающим. Уши у заключенных краснели, синели, обмораживались. Руки и ноги Танги покрылись синими пятнами. Две недели он не мог спать по ночам, так они мучили его. Затем на их месте открылись гноящиеся раны. Гюнтер раздобыл старые тряпки и перевязывал раны Танги. Однако мальчик не мог сжать пальцы, и каждое движение во время работы стоило ему неимоверных усилий.
Вскоре после первых снегопадов арестантов отвели в каптерку для выдачи верхней одежды. Каптер, на этот раз толстый поляк-зубоскал, выдал Танги шинель и русскую ушанку. Теперь Танги мог хоть прикрыть себе уши. Шинель была изрядно велика, и ему пришлось подвернуть рукава. Гюнтер очень забавлялся, глядя на него.
— Знаешь, на кого ты похож?
— Нет.
— На китайского мандарина или кого-то в этом роде. Шапка с двумя рожками, длинный халат и руки, спрятанные в широкие рукава. У тебя, право, внушительный вид!
Танги совсем не хотелось смеяться, но он невольно улыбнулся.
— Вот нас и экипировали, — продолжал Гюнтер. — Теперь если мы и подохнем, то уж не по вине нашего коменданта, который любезно предоставил своим гостям одежду самого «изысканного» покроя. Долой старые традиции! Почему заключенных не одевать по новой моде? Шествие петрушек!
Когда наступила зима, работы на стройке прекратились. Заключенных из «строительной группы» распределили между несколькими «уборочными группами». Каждое утро они отправлялись в ближнюю деревню и расчищали там дорогу от школы к станции и от станции к церкви. Эта деревушка была тихим, мирным уголком. В ней не было высоких городских зданий, а только небольшие домики с палисадниками. Деревенские жители с любопытством глядели вслед заключенным. Ребята жестоко обращались с темп, кто расчищал дороги. Они швыряли в них камни и кричали:
