Грузовик с арестованными проезжал по площадям, по широким, обсаженным деревьями улицам. Перед Танги промелькнула, как во сне, Триумфальная арка. Он решил, что в Париже с ним не может случиться ничего плохого. Эта мысль успокоила его, когда он слезал с грузовика вместе с другими арестантами…
Он стал у стены вместе с ними. Его усталость как будто прошла. Он с любопытством разглядывал людей, ожидавших в большом зале, куда их привели. Среди них он заметил старенькую бабушку. Голова у нее, по-крестьянски повязанная платком, все время покачивалась. Время от времени она поглаживала рукой свои морщинистые щеки. А потом снова сидела, покачивая головой. Был там еще молодой человек, очень красивый и хорошо одетый, но его странный взгляд испугал Танги.
Арестованных выстроили в ряд, лицом к стене. Позади них шагали взад и вперед два немецких солдата. Сапоги их громко стучали по полу. Перед Танги висел на стене большой плакат, на котором молодой немецкий пехотинец бросался в атаку. Под ним было написано очень длинное слово. Танги попытался его прочесть, но не сумел.
Наконец открылась дверь, и арестованным приказали повернуться. Вошел какой-то человек, высокий, тонкий, с очень светлыми, почти белыми волосами и водянистыми зелеными глазами. Он был в штатском костюме. В руках он держал бумажку. Резким голосом он скомандовал:
— Все семиты — налево!
Танги заколебался. Он не знал, что значит «семиты». Он поискал глазами госпожу Пюиделливоль, и она сделала ему знак, чтобы он оставался на месте. Танги послушался. Красивого юношу, которого Танги заметил раньше, солдаты схватили и потащили налево. Он принялся кричать:
— Я не еврей, господин комендант… Клянусь!.. Клянусь, что я не еврей!..
Он отбивался изо всех сил. Упав на колени, он попытался обхватить ноги высокого человека, приказавшего арестованным разделиться. Тот отступил и, размахнувшись, ударил его сапогом. Удар пришелся прямо в лицо. Юноша прижал руки к носу, а когда он их отнял, они были в крови.
Теперь комендант начал допрос арестованных. Он спрашивал их возраст, профессию, место рождения… Первой он вызвал старую бабушку. Она все так же покачивала головой и на все вопросы отвечала: «Да, господин комендант». Немец опросил, правда ли, что два месяца назад она приняла своего сына. Она подтвердила. Затем он спросил, знала ли она, что сын бежал из немецкого концлагеря. И старушка снова подтвердила. Тогда он приказал увести ее.
Наконец очередь дошла до Танги. Он робко подошел к коменданту, и тот рассеянно взглянул на него. Танги, как и все, сказал свою фамилию, возраст и назвал себя «студентом». Легкая усмешка скользнула по лицу коменданта.
