Дверь заколочена досками, чтобы никто не вошел. Или… чтобы никто не вышел.
– Эй, вы! – вдруг раздался каркающий женский голос.
Я стремительно оборачиваюсь. На другой стороне дороги стоит, опершись на клюку, невысокая седовласая старуха. У ее ног – большая корзина. И откуда старуха здесь взялась? Бросаю взгляд на Натаниеля: он ждал в машине и тоже не заметил ее появления. Натаниель вылезает из машины и идет к старухе.
– Вам помочь? – прошамкала она.
Нетрудно догадаться, что ее интересует на самом деле: «Кто вы такие и что вам нужно?»
– Да, помощь не помешает, – Натаниель улыбается, но едва ли улыбка делает его менее устрашающим в глазах других людей. Увы, но многие относятся к нему так, потому что кожа у него слишком темная.
Вот и на морщинистом лице старухи написано недоверие.
– Мы ничаво не покупаем. У нас все есть, и ничаво нам не надо. И сами ничаво не продаем, так и знайте!
– Вы живете поблизости? – интересуется Натаниель.
Старуха недовольно указывает себе за спину: я вижу лишь высоченную изгородь, из-за которой торчат по-зимнему голые деревья. Они похожи на костлявые руки, которые тянутся к небесам. Воображение рисует домик злой колдуньи, окруженный лабиринтом из терновника.
– Мы ищем человека, который жил в этом доме, – объясняю я старухе, подойдя к Натаниелю.
– Здесь давно никто не живет, – отвечает она.
– А несколько лет назад?
Проклятье, почему я не захватила с собой папину фотографию?
К моему изумлению, старуха ворчит:
– Старина Уолш. Последний, кто жил в этом доме. Старина Уолш да бутылки из-под виски…
Сердце у меня забилось быстрее.
– А когда вы его в последний раз видели? – спрашивает Натаниель.
Старуха задумалась. И вдруг лицо у нее просветлело:
– Ну, когда его ножками вперед вынесли. Упился-таки вусмерть.
Я столько лет ничего не слышала об отце. Долгое время пыталась убедить себя, что мне все равно. Раз ему на меня плевать, значит, мне на него тоже. Однако новость о его смерти выбила у меня почву из-под ног.
– Когда? – шепчу я.
Старуха фыркает:
– Лет двадцать назад, ежели не больше. Двадцать два года назад?
От облегчения голова закружилась. Я хватаюсь за плечо Натаниеля, и тот придерживает меня за талию. Старуха говорит не об отце! Она имеет в виду деда. Папа много лет с ним не общался, с тех пор как умерла мать. По словам папы, только она прикладывала усилия, чтобы он вырос разумным существом. Тогда я не понимала, что это значит, а на мои расспросы папа отвечал уклончиво.
