— Поскорее бы с ней познакомиться, — мечтательно произносит Грейс. — Хелен, можно взглянуть на нее хоть одним глазком?
— Конечно, мама.
— Я бы не расслаблялся ни на секунду, очутись в моем доме пришелец, — гнет свое тесть.
Тут я взрываюсь:
— Она ассимилированная американка, а не пришелец!
Хелен тоже вне себя:
— Нет такого понятия «пришелец», папа! Бог населил Землю и Марс единым народом, и большинство церквей согласны с этой доктриной.
— Тогда почему дети Марса чтят не Господа, а Ку? — допытывается тесть.
— Суть одна, — пожимаю я плечами. — Просто марсиане считают богом внегалактическую расу разумных сверхсуществ, засевающих планеты жизнью.
— По-моему, это не одно и то же.
— Ладно, Джордж, пора спать, — объявляет Грейс. — Вы и минуты не можете поговорить спокойно, вечно спорите.
Тесть допивает пиво и поднимается из-за стола.
— Ку, — ворчит он, — это вовсе не Бог.
Я тоже сомневаюсь насчет Ку, однако никакие сомнения не отменяют того факта, что люди на Земле и Марсе появились — пусть и с временным интервалом — исключительно благодаря внеземной силе, а Бог это был или Ку — неважно.
Дурные предчувствия тестя развеиваются при виде Доун. Подозреваю, он мечтал о внуках не меньше, чем мы с Хелен о ребенке, и сейчас сражен наповал ее неземной красотой.
Теща, успевшая восхититься внучкой еще накануне вечером, снова не может налюбоваться, когда та входит в кухню.
Восхищение сменяется любовью, стоит Доун запечатлеть на их щеках поцелуй и сказать:
— Привет, бабуля. Привет, деда.
В воскресенье вечером они уезжают — богаче, чем прежде, ведь теперь у них появилась ненаглядная внучка.
Периодически думаю, не свозить ли Доун к своим старикам, но в итоге решаю, что нет: они слишком заняты грядущим Армагеддоном, их не проймешь даже внучкой.
По тривизору сообщают, что последняя партия марсианских детей прибыла в космопорт. Эвакуированные уже благополучно распределены по Центрам. Заявки на усыновление больше не принимаются, поскольку спрос превышает предложение. Иммиграционная служба обращается к Конгрессу с просьбой о дополнительном финансировании. В Вашингтоне трое демонстрантов арестованы за то, что забрасывали лужайку перед Белым Домом внутриматочными спиралями и упаковками презервативов. Теперь на плакатах красуется: «Контроль за рождаемостью — сплошной фарс!»
Мы приглашаем бойфренда Доун к нам на обед. В омуте его глаз тоже мелькают потаенные мысли. Никто из ребят не заикается про Марс, обсуждают исключительно школьные успехи. Возможно, они бы предались воспоминаниям, не будь за столом нас с Хелен. Спрашиваю у Тима, кем он планирует стать. Паренек мешкает с ответом, словно никогда не задумывался об этом.
