Старик понял своё предназначение случайно. Однажды, когда его также рвала изнутри неясность будто чужой боли, он услышал из окна одного из двухэтажных бараков, что были через улицу от его дома, истеричные всхлипы. Проследовав на звук он обнаружил девушку — одну из тех мечущихся душ, которые не поняли, куда попали и начинали сходить с ума. Для старика видеть такое было не впервой. Ему стало невыносимо горестно, но он лишь в очередной раз махнул рукой и уже собирался уходить, как сидящая на полу и разбитая истерикой девица подняла с колен заплаканное лицо и сказала всего одно слово — «помогите». И Вайнштейн помог. Он просто сел рядом и стал разговаривать. Он объяснил, что к чему, в пределах того, что знал сам. Девушка немного успокоилась и старик решил оставить её. На следующий день он снова зашёл. И после, и ещё и ещё… В конце концов, девушка начала ориентироваться в пространстве.
Через две недели с начала знакомства, девица внезапно исчезла. В очередной раз, идя навестить новую знакомую, Вайнштейн увидел, как с неба начинает падать редкий снег. Он постоял под ним минут десять, пока последняя мелкая снежинка не улеглась на неблагодарную землю и пошёл дальше. В квартире никого не обнаружил. И после никогда больше не видел своей случайной знакомой. Через некоторое время он понял, что снег идёт лишь тогда, когда кто-то уходит. И ещё Вайнштейн уяснил — снег это хорошо. А тем, кто его приносит, должно быть, ещё лучше… Ведь, равно с тем, как он испытывал чужую боль, чувствовал и отголоски обволакивающего покоя, когда шёл снег. Тогда охватывало чувство абсолютного умиротворения. То ощущение, к которому стремился каждый, по эту сторону смерти. И Вайнштейн ждал, когда, наконец, сможет ощутить всем естеством не чужой, а свой собственный покой. Он так хотел дать этой земле снег… Он так хотел, чтобы в город, хотя бы ненадолго, пришла зима.
Старик прошёл все подъезды и завернул за угол, сам не понимая зачем. Просто знал, что так надо. За домом ожидаемо раскинулся поросший сорняком пустырь. Вглядевшись в уходящую вдаль единственную тропинку, он увидел мелкую фигурку человека и двинулся к ней. Чем ближе приближался, тем знакомее становилась картинка. Он будто перенёсся на тридцать пять лет назад. Тогда также шагал по этой самой, протоптанной людьми дорожке и увидел вдалеке мальчишку. Тот истово рубил сорняки какой-то, похожей на обломок заборного частокола, палкой. По щекам мальчика текли слезы, он, то и дело, вытирал рукавом синего вязаного свитерка сопли, но рубил и рубил не переставая. Словно изничтожив всю амброзию, он победит и всех своих детских демонов. Тогда, ещё молодой мужчина, Григорий Вайнштейн остановился у поля брани юного «Дона Кихота» и нарочито задорно спросил: «Побеждаешь?»
