Василий выдал противоположное тому, что собирался сказать. Какая муха его укусила?
А главное — что он мог разузнать? Может, он знал тайное место сборищ бывших прокуроров или ретивых следователей? Но ведь именно этого от него ждала хорошая женщина, тысяча извинений за чудовищное клише. И как еще обозначить эту уходящую натуру, как?! Она почему-то думала, что балбес Василиус обладает какими-то тайными умениями помимо манипуляций с мыслящим железом. Она сама не знала, чего ждала от него, а это опасное состояние. Это провокация.
Соня была вне себя от злости. Опять ее настигло ненавистное состояние пятого колеса в телеге! Взваливаешь на себя дело, которое ты обязан провернуть в истерически нереальные сроки, — да только оно оказывается никому не нужным. Нигде тебя не ждут с твоим исследовательским порывом разгадать темные стороны молодого гения. Соня старательно обзвонила всех, чьи имена ей перечислил Савва. Тех, кого она была обязана ласково допросить с пристрастием, отыскав бракованные нейросетки…
Да чтоб Клетчатой Шляпке в них запутаться, как жирной мухе в паутине!
И везде Соня получила вежливый отказ. Временный, конечно, но достаточный, чтобы усомниться даже в жалкой крупице смысла затеянной авантюры. Хотя Соня вынуждена была признать, что сгущала краски — ведь ее просто раздражала эта летняя отсрочка, эти вечные отпуска и отъезды, которые ломают планы тебе, несущему августовскую вахту в оскудевшем городе. Тебе, который не может уехать на юг, а может только на север, потому что малая родина прокормит и простит блудное лоховатое дитя… Хотелось как можно быстрее развязаться с этим мутным делом — ан нет! Однако в списке Саввы значились не только капризные одноклассники, из которых кто уехал, а кто просто не отвечал — в финале значилась еще некая Людмила Гавриловна. Под грифом «дачная няня». Не припоминая комментариев Саввы к этой идиллической персоне, Соня раздраженно вздохнула и для очистки совести набрала ее номер — вдруг няня уже умерла и… одним troubl'oм[6] меньше?! Но она тут же устыдилась своих недостойных мыслей: ей ответил голос — воплощенное ангельское терпение. Голос благостный и нестяжательский, словно принадлежащий Франциску Ассизскому, только в женском варианте. «Мать Мария воскресла!» — мелькнуло в распалившемся Сонином воображении, но на мистические откровения не было времени. Услышав о Савве Лёвшине и о странной причине звонка, голос удивленно насторожился, замолчал… чтобы через секунды зазвучать смиренной и полной ожидания радостью даже от нежданных хлопот. «Ну конечно, приезжайте! Да в любое время — я всегда дома. Помню я немного, но, как говорится, чем смогу…» — заверила дачная… нет, не няня — фея! — Людмила Гавриловна. Остались еще праведники на этой земле…
