Я уже уловил этот грех в душе священника — тщеславие. Его решимость поддержать меня мотивировалась не заботой о народе, как у казанского митрополита Вениамина, а только возможностью стать самым главным в РПЦ. А мега-храм, построенный при его патриаршестве, должен ещё больше его возвысить.
В принципе, я ничего против не имел. Но обставил этот проект рядом условий. Во-первых, мне ещё надо победить екатерининскую армию, и желательно без крови. А во-вторых, затраты на этот храм будут столь велики, что без активного развития экономики империи приступать к нему было бы разорительно. А потому мне нужна полная поддержка всех моих реформ от лица церкви.
Под занавес Платон пристал с расспросами о воздушном шаре и прочих чудесах, сопровождавших меня. Пришлось прочитать небольшую лекцию и пообещать демонстрацию. На том и расстались.
А следующий день у меня начался нехорошо. Вместе с Почиталиным ко мне пришел и хмурый, невыспавшийся Подуров.
— Государь, плохие вести, — начал он. — Ночью поножовщина была. По пьяному делу, разумеется. Пять трупов. Один из них — наш солдат из полка Шванвича. По горячим следам нашли всех, кто участвовал. Сейчас в карцере сидят. Но, кроме того, ещё и несколько грабежей в городе было. В одном случае с покойником. Свидетели говорят, что это солдатики наши. Розыск веду, но пока без результата.
Я помрачнел и с излишней резкостью скомандовал:
— Иван, конвой и коня. Быстро!
А сам скинул кафтан и принялся надевать бронежилет.
— Но это не самое тревожное, государь, — продолжил Подуров, помогая мне одеваться. — Уразов говорит, что Салават людей мутит и многие башкиры домой собираются. Дескать, «бачку осударя» в Москву вернули, и, стало быть, служба окончена.
— Вот черт! Как не вовремя, — выругался я. — А что с прочими татарами?
— Пока ничего. Службу несут исправно. Они же в казачьи полки распределены, как ты и приказывал ещё в Оренбурге. Так сейчас от обычных казаков и не отличаются особо.
— А сами казачки ещё домой не собрались? — мрачно спросил я, заканчивая шнуровать жилет.
— Разговоры такие ходят, но мы с Овчинниковым народ вразумляем. И на казаков, государь, можешь положиться. А вот с инородцами нехорошо выходит.
Я закончил одеваться, опоясался саблей и двинулся на выход.
— Душегубы твои никуда не денутся. Поехали сначала к башкирам. Где, кстати, Овчинников?
— Там уже должен быть. Конница — это же его епархия. Он хотел сам все порешать без тебя, государь.
Я покачал головой.
