Ей было всего тринадцать лет. Буффонада продолжалась. Был веселый клоун, стал грустный клоун. Веселого выводили на сцену, грустный сидел дома. Веселого снимали для журналов, грустный не мог читать. Веселого любили, грустного забыли. Веселый жил, грустный медленно умирал.
Ба говорила: Света, а не написать ли тебе стихотворение, ну, скажем, на тему мира? Мира? – переспрашивала Света. Ну да, мира. Против гонки вооружений. Света думала, соглашалась, кивала, садилась с листом бумаги, набрасывала слова: детство, бомбы, осколки, журавлики, борьба. А за окном пахло кипарисом, море гудело, шелестя галькой, кто-то одинокий шел по пляжу с металлоискателем. В конце концов стихотворение получалось и нравилось ей (а кто-то невидимый смеялся над клоуненком), но так, как нравятся чужие стихи, не свои (а оно и было чужое, все твое было чужое, бедный скоморох). Ба, тебе нравится? Про мальчика, которого ранило бомбой, но он верит, что будет играть с друзьями? Да, Светочка, очень хорошо получилось, только лучше бы две последние строчки тоже были бы в рифму. Мам, а тебе нравится? Да, Света, неплохо, по-моему, можно целый цикл сделать. А ты не могла бы мне его прочесть, как со сцены читать будешь? Света, стой прямо, не горбись, не маши так сильно руками. Вот, молодец, да, это хорошо, громко, уверенно, да, Света, именно так, очень хорошо. Повтори еще раз: я выйду, выйду из дома, я буду играть с друзьями… Ну, давай еще раз. И еще раз. Громче. На тебя же все смотреть будут. А теперь представь себе, что перед кинокамерой читаешь. Подбородок повыше подними. Спину выпрями. И мимикой себе помогай, Света, что ты застыла, как статуя. Выражение должно быть, выражение. Помнишь, как на пластинке дядя Жора свои стихи читает? Вот и ты так должна. Громче, Света, отчетливее, радостнее, Света, с выражением, так, чтобы тебя везде слышали, читай, как Маяковский, Света, говори от лица масс, от лица детских масс, от лица детей со всего света, громче, Света, отчетливее, радостнее.
* * *
Мама, меня уволили из бара. Ты все жаловалась, что я по ночам на работу ухожу. Вот теперь ты довольна, да? Больше теперь мне уходить некуда.
Ах, боже мой, вот несчастье. Вечно с тобой, Света, горе какое-нибудь. Если уволили, значит, плохо работала. Мечтала, небось, целые вечера напролет. Я же тебя знаю, ты, чуть что, уносишься в эмпиреи. Хотя у тебя дома старая мать и живем в чужой стране. Где нам, Светочка, никто никогда не поможет. А в кафе-то тебя оставили?
