А ведь и правда, до Кати и Маши у нее никогда не было подруг. Да и потом, тоже много лет подруг не было. Сложно подруг заводить, когда ты была всем известная и когда жизнь у тебя совсем другая была, чем у обывателей. Обыватели это чувствуют. Катя и Маша этого не понимали, они были шпана, отребье, ничего не знали ни про стихи, ни про знаменитостей. И было с ними легко, как никогда раньше ни с кем не было.
У тебя есть парень? – спрашивали Катя и Маша на прогулке. Они поднимали бычки с земли и раскуривали даже самые маленькие окурки, придерживая их у губ двумя спичками. Есть, отвечала Света, его зовут Андрей, он скоро придет меня навестить.
В холле висел платный телефон. Света сжимает монету в потной ладони, потом наконец решается, опускает ее в телефон, набирает номер. Гудок, гудок, гудок, гудок. Уже можно вешать трубку и доставать монету, никто не отвечает. Оп-ля, ответили, монета проваливается, сердце, не стучи так сильно. Алле, Андрей, это ты? Знаешь, где я сейчас? А вот в больнице. А вот после попытки самоубийства. Да, вот так. В какой больнице? Сейчас назову адрес. Придешь меня навестить?
Он вздыхает и говорит: хорошо, приду, Света.
Андрей приходит в джинсах и майке, с букетом цветов (наверное, купил у станции метро). Катя и Маша прибегают на него посмотреть: какой у тебя красивый парень, шепчут они. Но Света видит, как ему скучно. Он старается не смотреть по сторонам, он подавляет зевок. Я рад, что все хорошо закончилось, незачем такие глупости делать. Он улыбается через силу, кивает и похлопывает ее по плечу. Ему тоскливо, как будто пришел навестить старую бабку. Ему хочется уйти. Хорошо, Андрей, уходи. Я думаю, мы никогда больше не встретимся.
Зато за ним приходит журналист. Настоящий журналист. Из газеты. Такой вот проныра-журналист. Похож на тех, которые приходили к ней раньше. Только не очень к ней расположенный. Он хочет писать статью про бывшее юное дарование, которое не вынесло жестокости мира. И выяснить, насколько само дарование виновато в своем фиаско. С журналистом приходит фотограф. Света показывает ему шрамы на венах, но снимок не опубликуют.
Света, а ты не боишься, что твои дети тоже будут стихи писать? У меня не будет детей, говорит Света. Журналист кивает и что-то бормочет еле слышно, только для фотографа. Но Света по губам читает, что он сказал: эволюция в действии. Точно, эволюция, кричит она. Журналист и фотограф вздрагивают, им стыдно. Мамонты, неандертальцы, птица додо и Света Лукина, кричит Света Лукина. Теория Дарвина – именно это мне и нужно! Пусть в этом мире выживают сильнейшие. А нам, истеричкам, шизофреникам, дебилкам, – нам нужен мир иной, кричит Света и стучит кулаками в стену, слышите, нам нужен мир иной, и он существует, существует.
