, но так-то все думали, что написал его сам Государь, на досуге, а потом распространил в войсках для укрепления боевого духа.
Бывало и вовсе странное. Князь хорошо помнил, к примеру, собственное тягостное недоумение, когда Государь, прямо сразу на возрожденном Вече, провозгласил: «Новгородские ушкуйники — вот кто сохранил для нас под ордынским пеплом искру истинного варяжского духа. И Господом нашим клянусь: из искры сей возгорится пламя, в коем сгорят дотла и московские ханы, и тевтонские крестоносцы!» Ибо Серебряный-то, как человек военный, отлично понимал цену той «вольнице» и тем разбойным ватагам под парусом — в смысле их реальной боеспособности в сравнении с регулярной армией. И ведь второй раз — на те же грабли:
Не быть ни вечу, ни посаднику,
все нынче вровень, — на века…
И пусть осудят внуки-правнуки.
Не объяснять же дуракам…
Кто волю ценит слишком дорого,
тот, право слово, бестолков:
ведь не свобода бьется с ворогом,
а сила княжеских полков!
Но однако ж вышло-то опять по Иоаннову! Никто и глазом не успел моргнуть, как взявшаяся будто ниоткуда частная армия новгородских купцов с налета взяла Вятку, провозгласив «реставрацию Вятской вечевой республики», и теперь, с той базы, стремительно покоряет Урал, где от одних лишь ужЕ разведанных подземных богатств голова идет крУгом. На Балтике эти же ребята вполне успешно ратоборствовуют с пиратами, препятствующими новгородской морской торговле. А на чье-то жалобное замечание: «Но ведь они же и сами пираты!», Государь лишь усмехнулся: «Пираты? Вы так говорите, будто это что-то плохое. Великие морские державы Гишпания и Британия — нам в образец!»
В общем, государевы придумки, при всей их кажущейся странности, раз за разом шли на пользу делу — никуда не денешься. Ну а в последние годы в стране явно наметилось то, что заморские гости уважительно именовали повышательным трендом. То бишь — у государства завелись деньги, и тратило оно их с толком. В смысле — на нужды армии: уж это-то Серебряный знал доподлинно и всячески одобрял. Новые пушки были лучше московских, не говоря уж о польских. Жалованье и снабжение — с той поры, как в рамках «Чистых рук» вешать стали не только самих интендантов, но и старших над ними воевод — поступало в войска регулярно и в срок. Начали строительство современного военного флота — «Нэйви», как его всё чаще называли вслед за приглашенными на русскую службу английскими и голландскими корабелами.
То есть всё вроде бы делалось правильно и успешно — и вместе с тем как-то… нет, не то, чтоб
