Колен остановился перед раскрашенной глиняной фигуркой с черными линиями, обозначавшими контуры частей тела. На черепе виднелись выведенные чернилами цифры. Рядом, в бокале, наполненном какой-то желтоватой жидкостью, плавал утробный плод бабуина. Чуть дальше Колен наткнулся на железные обручи, пересекавшиеся друг с другом и расположенные вокруг некой оси. На каждом обруче имелся латунный шар. Колен вздрогнул от неожиданности: коснувшись пальцем одного из шаров, он раскачал что-то вроде механической карусели — обручи стали медленно вращаться один за другим. Начался тщательно отрегулированный танец дуг и шаров, в размеренном ритме проплывали римские цифры, а на синем, усеянном звездами циферблате перламутровый полумесяц тщетно пытался настичь маленькое медное солнце.
Отец Поль горделиво улыбался, ему льстило изумление гостей. Медар, по обыкновению, недовольно ворчал. Крайне раздосадованный тем, что вынужден был впустить докучливых гостей в свои владения, он небрежным взмахом руки указал на отобранные для путешествия экземпляры книг и быстро пометил их меловыми крестиками.
Вийон спрашивал себя, почему монахи помогают евреям из «подземного Иерусалима». Ведь охотники за книгами пытались внести раскол в христианский мир. А в искренней религиозности Медичи, Сфорца, Медара и даже Гийома Шартье усомниться было невозможно.
Отец Поль, заметив растерянность Франсуа, ненадолго ушел и вернулся с пачкой рукописных страниц. Пергамент казался черным от мелких, убористых строчек, помарок, зачеркиваний, карандашных пометок, словно автор писал в спешке и панике, боясь не успеть завершить свой труд. Отсутствие пунктуации, прерывистые неровные линии говорили о встревоженном и смятенном душевном состоянии, как будто человек боялся, что видение исчезнет прежде, чем он сумеет его описать. Франсуа узнал резкие, острые готические письмена, хотя разобрать их не мог. Настоятель, на которого он обратил удивленный взгляд, сказал лишь, что христианин не обязан разговаривать с Богом по-латыни.
В Англии, Германии и северных странах верующие мучительно продирались сквозь латинский язык, в созвучиях которого, столь сладостных слуху какого-нибудь испанца или француза, для них, тевтонов и саксов, не было ничего мелодичного. Эти обращенные варвары из Рейнской земли или Шотландии не ощущали никакой родственной связи с Римом. Полно, ведь не итальянцев или кастильцев избрал Господь, дабы возвестить о Своем пришествии. И не на этом языке проповедовали Иисус и Его апостолы. От этих мыслей до сомнения в апостольских догматах — всего лишь один шаг.
