Во дворе почти не чувствовалось дуновения ветра. Облокотившись на край колодца, Федерико наблюдал за погрузкой повозок. Брат Медар нервно подпрыгивал и топал ногами, дергал за бечевки, которыми были обмотаны тюки, и кричал погонщикам мулов, что лишь приспешники Сатаны могли так плохо завязать узлы. Флорентинец увлажнил щеки смоченным в воде платком и вновь погрузился в чтение описи. Рукописи упакуют в самый последний момент, а пока они мирно лежат в подвале капеллы. Сейчас брат Медар складывает в ящики совсем другие вещи: поддельные клейма о привилегиях, фальшивые свинцовые печати цензоров, гарнитуры, комплекты шрифтов (легкие изъяны в них помешают идентифицировать печатников, таких как Фуст, чьи шрифты прекрасно известны инквизиторам), кислоты, позволяющие искусственно старить чернила, резервуары и решетки из перфорированной бумаги с опознавательными знаками дофина или с изображением лиры — эти метки помогут запутать следы. На всех ящиках имелся оттиск герба Медичи, окруженный каббалистическими символами. Гербы станут свидетельством поддержки могущественных покровителей, а письмена на древнееврейском отвлекут внимание таможенников и жандармов, направив их по ложному следу, ведущему далеко от Италии и Франции, за моря, к Святой земле, где они не имеют ни силы, ни полномочий.
Федерико не терпелось поскорее отправиться в путь, но пунктом назначения была не только Флоренция, отныне следовало учитывать интересы Фуста и книгопечатников с улицы Сен-Жак. Итальянца забавляли мысли о французах: как ни странно, они произвели скорее хорошее впечатление. Кто бы мог подумать, что эти два мужлана из страны варваров, посланники молодого суверена, столь неказистого на вид, станут верными союзниками Медичи? А значит, и Иерусалима. Мэтр Колен никак не выглядит человеком умным. Что же до мессира Вийона, то он слишком старательно притворяется простачком и, похоже, переигрывает. Носит маску, как и сам Федерико? Маску тех, кто, появившись раньше срока, предпочитают выглядеть шутами и скоморохами, а не пророками.
На свои повозки, переполненные добром, Федерико смотрел с чувством смутного недовольства, причину которого не понимал, и это его беспокоило. Он осознавал, что не от Гамлиэля и не от Медичи следовало ожидать потрясений, хотя они и претендуют на это. В конечном счете на смену сеньорам придут буржуа. Свергнет Платон Аристотеля с престола или нет, печатники будут делать орфографические ошибки, как и переписчики, только теперь экземпляры будут исчисляться не единицами, а тысячами. По большому счету ничего не изменится. Под оболочкой цивилизованности (а все образованные люди считают себя цивилизованными) все так же будет процветать несправедливость. Нет, чтобы продвигаться вперед, нужно сделать гораздо больше. Или достаточно гораздо меньшего? Разве Федерико не видел собственными глазами, как Вийон, смиренно подметя пол треуголкой, декламировал свою «французскую» балладу самому грозному правителю халифата?
